-- Что надо предпринять? -- спрашивает меня председатель комиссии. --
Учтите, задерживать движение на большой срок нельзя.
 -- Сейчас, Евсевий Карпович, движение невозможно! Прошу вызвать команду
подрывников. Желательно -- команду моего полка.
 Никто не спорит. Вызов команде посылают немедленно. А я стараюсь
держаться в стороне, чтобы избежать вопросов: ведь сам не знаю, как
поступить. Ни один из известных мне способов разминирования не кажется
пригодным. Начни вынимать динамит, кто поручится, что не погубим бойцов и не
подорвем мост? Я лично не поручусь. Мне на занятиях достаточно много
твердили, что динамит с маслянистым налетом особенно чувствителен к
механическим воздействиям. Его надо просто взрывать. А как? Вместе с мостом,
что ли?
 -- Думай! Думай, черт тебя возьми! -- говорю я сам себе. --Думай!
 Не хочется ни есть ни пить. Усталый и мрачный, прихожу в служебный
вагон. Никак не могу отмыть грязные руки. Прошу горячей воды. Горячая
мыльная вода смывает жирные пятна мазута.
 И вдруг меня словно током ударило: вот он выход! Найден! Надо налить в
минные трубы мазута, насыпать опилки, а потом вымывать динамит теплой
щелочной водой.
 Я еле дождался прибытия своих бойцов. Объяснил им в чем загвоздка, и мы
приступили к работе. Какое счастье! Мазут, сухие опилки и горячая вода
действовали безотказно. Теперь я мог доложить:
 -- Мост будет разминирован в ближайшее время!
 Целыми днями находился я на мосту. Схватил жесткую простуду, а уйти
нельзя. Так и держался, пока не миновала опасность. Да и тут отдыхать не
пришлось. Пока возились с мостом, я запустил оформление документации.
Пришлось наверстывать упущенное...
 Несмотря на непредвиденную задержку, специальная комиссия выполнила
работу в срок и заслужила благодарность командующего округом.
 В конце ноября я вернулся в полк.
 Поездка специальной комиссии на обследование границы была только
началом огромной работы, в которую включались все больше людей и целые
подразделения.
 Перед нами ставилась задача -- сделать все, чтобы противник не мог
воспользоваться при вторжении нашими дорогами.
 Приходилось теперь часто бывать в Харькове и изучать в штабе округа
различные документы.
 За нами внимательно наблюдали начальник штаба округа П. П. Лебедев и
сам командующий Иона Эмма-нуилович Якир.
 В конце 1929 года подготовка к устройству заграждений на границе была
завершена. В округе подготовили более 60 специальных подрывных команд общей
численностью 1400 человек. Заложили десятки складов с минновзрывными
средствами. На всех значительных мостах приграничной полосы отремонтировали
минные трубы, колодцы, ниши и камеры. Припасли 1640 готовых сложных зарядов
и десятки тысяч зажигательных трубок, которые можно было ввести в действие
буквально мгновенно.
 Помимо взрывных заграждений создавались и иные. Вся их система
увязывалась с системой укрепленных районов.
 Теперь можно было относительно малыми силами и в сравнительно короткие
сроки сделать на длительное время невозможным для противника движение по
нашим дорогам.
 В те годы была уже поставлена и другая важная задача: захваченные
врагом пути сообщения выводить из строя так, чтобы при освобождении их
нашими войсками быстро восстанавливалось движение. Руководство инженерных
войск и военных сообщений Красной Армии отчетливо представляло, что этого
можно достигнуть, только умело сочетая эвакуацию и разрушение с применением
управляемых мин и мин замедленного действия (МЗД). Последние должны были
играть главную роль.
 Несколько слов об МЗД
 В 1928 -- 1929 годах армия уже имела ряд противо-поездных мин
замедленного и мгновенного действия. Некоторыми из них можно было подорвать
любой указанный поезд, даже определенный вагон этого поезда. Но имелся. у
этих мин один очень существенный недостаток: они срабатывали только при
установке под шпалы или вплотную под рельсы. Оставляла желать лучшего и
герметичность.
 Однако минноподрывное дело неуклонно прогрессировало.
Совершенствовались, в частности, и способы расположения зарядов,
увеличивалась надежность их одновременного взрыва на больших объектах и в
любую погоду. Надеялись, что в недалеком будущем получим достаточное
количество отличных по качеству мин самых различных конструкций, в том числе
и противопоездных, допускающих установку вне связи с рельсами и шпалами.
 Увы! Их мы так и не получили! В годы сталинского произвола необходимые
для армии мины не только не попали в серийное производство, но даже чертежи
их погибли вместе с конструкторами.
 Никто, конечно, не предполагал этого. Осенью двадцать девятого года,
готовясь к маневрам, мы были полны уверенности в лучшем будущем...

Глава 5. Учения

 Ночь. Ветер. На одном из участков дороги западнее Коростеня необычное
оживление. И. Э. Якир приехал проверять готовность заграждений. Вместе с
командующим -- начальник военных сообщений, представители Управления
юго-западной железной дороги, командиры железнодорожных частей.
 Якир и его спутники уверенно шагали в темноте по железнодорожному
полотну. Мы, командиры-подрывники, нервничая, шли сзади.
 Раздалась команда:
 -- Приступить к минированию!
 Вот теперь будет видно, хорошо мы работали или плохо.
 Время тянется невыносимо медленно.
 Начальник военных сообщений округа Ф. К. Дмитриев то и дело освещает
фонариком циферблат хронометра.
 А донесений о готовности к взрыву нет и нет...
 Я напряженно вглядываюсь в темноту и, кажется, вижу, как неповоротливо
движутся на объектах люди, как медленно вставляют в заряды
электродетонаторы. Ах, если бы можно было самому броситься в темень и помочь
бойцам! Но надо стоять и ждать. Стоять и ждать.
 Якир не произносит ни слова. Он тоже ждет.
 Наконец приходит сообщение:
 -- Все готовы!
 Минуту спустя острые вспышки учебных взрывпакетов вырвали из темноты
пролеты моста, стрелки, участки полотна. Эхо подхватило гул. Путь
"разрушен"!
 И все же результаты учения не удовлетворили нас. Во время последних
тренировок подрывники действовали гораздо быстрее. Удрученные, поднялись мы
в вагон командующего округом для разбора занятий,
 Якир не спешил с выводами.
 -- Прежде всего подкрепиться и согреться! -- распорядился он.
 Присели к столу. Взяли стаканы с горячим чаем. Нам было не до
чаепития...
 И вдруг услышали веселый голос командующего:
 -- Не падайте духом минеры. Я же понимаю, в чем беда, и делаю скидку на
присутствие высокого начальства... Раньше-то действовали быстрей?
 -- Быстрей, Иона Эммануилович, -- отозвался кто-то.
 -- Могу вас утешить, -- засмеялся Якир, -- во время войны большое
начальство не будет стоять над душой. Вас это устраивает?
 На наших лицах появились ответные улыбки.
 -- Ну вот и отлично, -- одобрил командующий- А теперь займемся разбором
учений и выясним, в чем причина недостаточной четкости ваших действий. Прошу
внимания!
 Иона Эммануилович был замечательным оратором. Говорил он ясно, образно.
Умел обнажить подмеченные ошибки и посоветовать, как от них избавиться. И
никакого разноса! Только забота о том, чтобы дело пошло на лад.
 Якира не считали добрячком. Он знал цену требовательности. Но когда
требовал, каждый чувствовал, что имеет дело не просто с "большим
начальником", что перед ним старший, умудренный жизнью товарищ...
 Примерно через год, присланная из центра комиссия снова проверяла
готовность к устройству заграждений и разрушений на приграничных участках.
На этот раз результаты получились иными.. Бойцы, охранявшие мосты (они же и
подрывники), действовали слаженно и уверенно.
 Шестидесятиметровый мост через реку Уборть под Олевском был, например,
полностью подготовлен к разрушению при дублированной системе взрывания за
две с половиной минуты.
 Не знаю, как это конкретно делалось, но мне известно, что
заблаговременная подготовка к устройству заграждений (разрушений) на
железных дорогах в приграничной полосе проводилась и в других приграничных
военных округах. Для этой цели были
 изданы специальное Наставление {"Красная книга") и Положение ("Зеленая
книга"). В Наставлении впервые подробно описывалось, как производить порчу
железнодорожного пути, мостов и других объектов на железных дорогах. Оно
сыграло большую роль в совершенствовании минноподрывных работ.
 "Зеленая книга" -- Положение -- четко определяла варианты разрушения и
порчи железнодорожных объектов в зависимости от того, на какой срок
желательно вывести их из строя. Все расчеты сил и средств производились для
полного и частичного разрушения. Необходимые запасы минноподрывных средств
создавались для полного разрушения дорог в полосе до 60 -- 100 километров от
границы, и располагались они вблизи охраняемых объектов.
 На занятиях с командным составом подрывных команд особо подчеркивалось,
что при решении вопроса о характере и объеме заграждений (разрушений)
необходимо тщательно взвешивать последствия, к которым они приведут.
Стремиться нужно к тому, чтобы исключить всякую возможность использования
разрушенного объекта противником и вместе с тем не создать непреодолимых
трудностей для восстановления движения при возвращении наших войск.

 Смерть отца

 На квартире меня ждало письмо. По адресу узнал руку сестры. Бесшабашно
вскрыл конверт и окаменел. Сестра писала, что умер отец. Его уже похоронили,
не чая дождаться разъехавшихся по стране сыновей...
 ... Мы находимся в вечном долгу перед теми, кто дал нам жизнь и помог
встать на ноги. Почему же мы остро вспоминаем об этом лишь после их смерти?
 ... Я долго не зажигал огня...
 Одиннадцать лет назад, когда я был в Твери, мне сообщили о смерти
матери. Она умерла совсем молодой. Непосильная работа на железной дороге и
дома, забота о шестерых детях и муже, вечные хлопоты, систематическое
недосыпание состарили ее и до времени свели в могилу. Обстоятельства
сложились тогда так, что я не смог поехать на похороны.
 А теперь вот умер отец. И меня снова не было рядом...

Глава 6. 1930 год. Партизанская школа

 В январе 1930 года меня вызвали в Харьков, в штаб Украинского военного
округа.
 Над городом-стояла морозная дымка. Голые ветви лип опушил иней. Но,
несмотря на холод, у продовольственных магазинов с бутафорскими витринами
выстроились длинные очереди.
 В штабе меня принял начальник одного из отделов Август Иванович Баар.
Это был высокий угловатый человек. Про таких обычно говорят: широкая кость.
Я знал, что Баар -- латыш, но он походил на лесоруба из дремучей тайги,
прожившего долгие годы среди молчаливых распадков и кедровника. На красных
петлицах Баара красовалось по два ромба.
 Протянутая мне рука тоже была рукой лесоруба --большая, жесткая, словно
загрубевшая от добротного топорища.
 Говорил Баар густым голосом, явно сдерживая бас, и фразы у него
получались отрывистые, клочковатые. Я решил, что передо мной угрюмый и
замкнутый человек. Насторожился. На вопросы отвечал так же односложно, как
они задавались. Беседа наша явно не клеилась. Но вот Баар перешел к делу.
сообщил, что мне предстоит обучать партизан.
 -- Это труднее и сложнее, чем учить молодых красноармейцев. Яснее вам
расскажет обо всем товарищ Якир. Пройдемте к нему.