Как отмечал в своих воспоминаниях Генрих Эйнзидель^[6], к началу войны безусловные успехи Гитлера в области внутренней и внешней политики несколько смягчили у офицеров к нему отношение.

Офицеры были достаточно хорошо осведомлены о репрессиях, которым подвергался командный состав РККА, начиная с 1936 года. Среди жертв были и командиры, лично известные им по совместной боевой учёбе. Советский Союз они рассматривали как территорию, в которой царят моральный вакуум и полное беззаконие^[7].

Что касается нижних чинов вермахта, то они считали, что «те, кто наверху», лучше знают, что нужно делать и были готовы подчиниться любому приказу. Столкнувшись на фронте с бойцами Красной Армии, немецкий солдат имел возможность убедиться в глубокой разнице в культуре, привычках и обычаях, а также мировоззрении между ним и его противником.. Это различие интенсивно эксплуатировала пропаганда, одним из направлений которой было внушение представления о неполноценности их противников и, на этом основании, оправдывала крайне жестокие методы борьбы с ним.

Одной из черт, унаследованных вермахтом от прусской армии, был антисемитизм (Однако в годы первой мирвой войны в рядах германской армии было немало солдат и офицеров еврейской национальности , а германские войска на окупированных территориях в некоторых случаях прекращали еврейские погромы проводившиеся антисемитами из числа местного населения), который пропаганда связала с неприятием коммунистической идеологии. Так генерал-полковник Эрих Гепнер, командир 4-й Танковой группы, в своём приказе в начале мая 1941 года, призывал подчинённых к победе над «еврейским большевизмом» и безжалостному уничтожению «русской большевистской системы»^[8] Действия айнзатцгрупп были поддержаны и Манштейном, который рассматривал их как « суровое возмездие еврейству, идеологическому вдохновителю большевистского террора и его осуществляющего»^[9]

Вермахт и партия

Немецкий офицерский корпус, весьма скептически относился к Гитлеру и партийной идеологии. Офицеров раздражали плебейские черты, проявлявшиеся во всех проявлениях деятельности функционеров НСДАП и самого фюрера, а также его некомпетентность в вопросах военного строительства. В свою очередь Гитлер обвинял генералов в том, что они не понимают его экономической политики, и переубедить его было крайне сложно.

С начала Второй мировой войны 1939 год в вооружённых силах страны совместно с армией принимали участие также соединения войск СС, которые, в отличие от прочих структурных подразделений организации СС, финансировались не из партийной кассы, а из госбюджета. Сюда входили подразделения — штандарты «Мёртвая голова» и военные школы, готовящие кадры для СС, а также система концентрационных лагерей.^[10]. Армейскому командованию (ОКВ) они подчинялись только оперативно и в пределах, определяемых рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером.

Между армейцами и военнослужащими войск СС установились натянутые отношения, поскольку последние принимали участие в политических акциях, а немецкая армия, как считалось, была традиционно вне политики, (чего придерживался и Фрич) и её привлечение к политическим акциям встречало скрытый протест. Спровоцированное службами государственной безопасности Дело Фрича — Бломберга закончилось ликвидацией должности военного министра и существенным укреплением положения госбезопасноcти во властной вертикали, а верховным главнокомандующим стал Гитлер. Однако его попытка поставить во главе армии Геринга встретила сопротивление офицерского сообщества. Не удалось сфабриковать против Фрича и политический процесс по причине отвода притязаний Гитлера министром военной и государственной юстиции (нем. Der Militärjustiz- und der Reichsjustiminister) Гюртнером (Gürtner)^[11].

«Победа или большевизм». Агитационный плакат времён Второй мировой войны.

Особенно эта неприязнь развилась в военное время, когда армейцев любого звания коробила неоправданная жестокость эсэсовцев. Особенно в тех случаях, когда армию привлекали к проведению карательных операций ^[10]. 18 ноября 1939 года Верховный главнокомандующий на Востоке (нем. Oberbefelshaber Ost) генерал-полковник Бласковиц доложил Гитлеру об акциях массового уничтожения поляков и евреев в Польше, проводимых СС^[12]. Гитлер ответил, что вермахт — это не армия спасения^[2][8].

В соответствии с теорией войны Клаузевица ^[13] решающее значение для победы над врагом является моральное превосходство над ним и только во вторую очередь — превосходство материальное и численное. Среди офицеров воюющей армии Германии существовало убеждение, что участие военнослужащих в карательных акциях против гражданского населения неизбежно ведёт к моральному разложению армии и утрате её боеспособности в связи с неизбежным падением дисциплины. Так главнокомандующий сухопутными вооружёнными силами фельдмаршал фон Браухич, получивший незадолго до начала операции «Барбаросса»известное распоряжение Гитлера о неприменимости военно-уголовных законов и передаче инициативы на усмотрение командиров, приложил к нему обязательную инструкцию. В ней давалось разрешение не применять указание в случае, если оно ведёт к подрыву дисциплины. В своих мемуарах после войны Гейнц Гудериан утверждал, что он вообще запретил рассылку этого документа в войсках и отослал его обратно в Берлин^[14].

Особое неприятие в рядах фронтового офицерства вызвал так называемый «Комиссарский приказ» (нем. Kommissar Erlaß), обязывающий командиров частей и администрации лагерей военнопленных расстреливать евреев и политсостав Красной Армии. Так фельдмаршал Кейтель, шеф объединенного командования (OKW), в свом секретном приказе от 16 сентября 1941 года предписал предпринимать самые жестокие меры против любого вида сопротивления оккупационным властям. Его аргументация выглядела так: «Следует иметь в виду, что на захваченной территории человеческая жизнь ценится намного дешевле. Поэтому в случае гибели лишь одного немецкого солдата следует расстреливать 50-100 коммунистов». ^[15] Этот приказ не был доведён до подразделений группы «Центр»^[5], а генерал фон Тома — командир XVII танковой дивизии, докладывал 21 сентября 1941 г.о том, что в войсках этот приказ выполнять отказались^[9].

Вместе с тем в среде командиров немецкой армии существовали и убеждённые сторонники партийной политики. К их числу, например, относился генерал-фельдмаршал Рейхенау, известный своим антиеврейским приказом от 10 октября 1941 года^[9]. Именно он, находясь на посту начальника штаба размещённого в Восточной Пруссии контингента Рейхсвера совместно со своим шефом Бломбергом убедили Гинденбурга в том, что армия поддержит Гитлера, хотя они выражали лишь своё личное мнение, категорически не совпадающее с мнением всего офицерского корпуса^[2]

Принятый Гитлером единоличный метод руководства, и достигнутые им в начале своего пути успехи при решении сложных проблем волюнтаристским способом (нем. «Führerprinzip») способствовали укреплению его популярности в массах, в том числе и на всех этажах армейской иерархии. Вместе с тем, со временем взаимоотношения между различными инстанциями госаппарата настолько обострились, что уже в 1942 году Борман докладывал Гитлеру о том, что междоусобная борьба в рядах тыловой администрации достигла угрожающих размеров.

Одновременно с ростом авторитета фюрера, достигшего апогея после разгрома Франции, шёл процесс падения популярности партии^], функционеры которой погрязли в склоках и коррупции. В обществе и, особенно, армии о них сложилось представление как о трусах, использующих своё положение для того, чтобы избежать отправки на фронт^[2]. Фронтовые офицеры считали, что с ними, равно как и с начальниками и солдатами «Зондеркомманд», весьма редко появлявшихся вблизи линии фронта, следует разобраться после войны^[16].

Вермахт и церковь

Полевая церковь вермахта

«Создатель вермахта» Фрич был убеждённым монархистом и верующим не только в плане личном, но и считал необходимым воспитание военнослужащих, особенно молодого пополнения, в духе христианства, насколько это допускала специфика военного ремесла. В этом он был последовательным носителем давней традиции консервативного прусского офицерства, с трудом воспринимавшего атеистические идеи нового времени. ^[17]

Гитлер, напротив, считал национал-социализм «заместителем религии». Ещё в 1933 году он провозгласил: «Мы и есть также церковь» ^[18] и потому его отношения с церковью, в том числе и с войсковыми священниками, были далеко не простыми.

Экономическая и производственная база вооружённых сил

Завод по производству Sturmgeschütz III 1943

Перед самой войной начальник отдела военной экономики и вооружения полковник Томас подал Гитлеру докладную записку, в которой давал реалистичную сравнительную оценку экономического и военного потенциала Германии, стран Западной Европы и США, доказывая, что Германия к войне не готова.27 августа 1939 года Гитлер ответил на полученное предупреждение, заметив, что он категорически не разделяет опасений в отношении риска, связанного с началом войны.

Система управления государством в Германии была крайне сложной и запутанной. Многочисленные политические, гражданские и военные ведомства работали независимо и во многих случаях дублировали друг друга. Нередко принятие важных совместных решений требовало личного вмешательства Гитлера.^[16]

В 1942 году министр вооружений Франц Тодт предупреждал Гитлера, что в экономическом смысле Германия уже проиграла войну. С этим был согласен «личный архитектор Гитлера» Альберт Шпеер, показавший себя талантливым организатором и сменивший Тодта на его посту после гибели последнего в авиационной катастрофе. Благодаря его усилиям военная промышленность Германии наращивала объём производства вплоть до осени 1944 года.

Как считал Шпеер, в техническом отношении Германия потерпела поражение 12 мая 1944 года, когда благодаря массированным бомбардировкам союзников было уничтожено 90 % заводов, производящих синтетическое горючее.^[16]

^далее