Слава Гангута не меркнет. Три кампании против шведов
А.
Ш. — так обозначено авторство вышедшей в 1826 г. в Санкт-Петербурге
книги «Военные действия Российского флота против шведского в 1788, 89 и
90 годах, почерпнутые из записок и донесений Главноначальствовавшего над
оным адмирала Чичагова». Позже выяснилось, что эти инициалы принадлежат
А. С. Шишкову (на портрете слева), русскому адмиралу, государственному
деятелю и писателю. Реакционные взгляды, вздорный характер и склонность к
интригам способствовали тому, что А. С. Шишков сыграл неблаговидную
роль судьбе многих своих современников, в том числе и принадлежавших к
флотской династии Чичаговых.
1788 г.
С весною 1788 года открылась вдруг тщательно хранимая доселе тайна,
которая внезапностью своею потревожила на несколько времени победоносную
Россию, воевавшую тогда с Оттоманскою Портою. В начале сего лета флот
наш вооружен и выведен был на Кронштадтский рейд. Он разделялся на две
части, из которых одна под начальством адмирала Грейга долженствовала
идти в Архипелаг, а другая под начальством адмирала Чичагова [В. Я.
Чичагов, родившийся в год смерти Петра I (сведения взяты из архива П.В.
Чичагова), в 1752 г. был произведён в штаб-офицеры, в 1770-м – в
контр-адмиралы, в 1775-м – в вице-адмиралы, в 1782-м - в адмиралы.
Участвовал во многих плаваниях и сражениях] крейсеровать в
Балтийском море. Три стопушечных корабля из эскадры Грейга, порученные
контр-адмиралу фон Дезину, посланы были наперед в Копенгаген. Сии
корабли не имели полного числа пушек и людей для того, чтобы при
переходе через мелководное в Копенгагенском проливе место надлежало им
разгружаться, и потому предполагалось снабдить их всем нужным тогда,
когда они уже перейдут через мелководье. Шведский флот в числе более
двадцати линейных кораблей под главным начальством герцога
Зюдерманландского выходит из Карлскрона в море, и тогда же сухопутные
шведские войска под предводительством самого короля приближаются к
пределам России. Неприязненный умысел нападения тогда только
обнаруживается. Флот герцога Зюдерманландского встречается с нашими
тремя кораблями и требует от них салюта.
Контр-адмирал фон Дезин, видя явную придирку к брани и не смея по
бессилию своему ни отказать в салюте, ни вступить с ними в сражение,
ответствовал присланному с требованием офицеру: «Донесите его
высочеству, что, уважая в особе его принца крови и родственника нашей
императрицы, я буду ему салютовать». Посланный отправился обратно с сим
ответом, а он, отсалютовав и наполни паруса, продолжал свой путь. Не
известно, потому ли, что герцог не имел еще решительного поведения
начать без всякого повода неприятельские действия, или по иной какой
причине, но он не преследовал наших кораблей, упустил сию добычу, и они
пришли благополучно в Копенгаген.
Между тем враждебное против России намерение шведского короля,
но сие время в великом таинстве хранимое, открылось явно. Вследствие
чего правительство наше приняло тотчас деятельные меры. Посылка эскадры в
Архипелаг была отложена. Обе части флота, соединенные под одно
начальство адмирала Грейга, долженствовали немедленно выступить в море.
Старшему адмиралу Чичагову повелено было спустить свой флаг и остаться в
Кронштадте. Грейг с порученным ему флотом снялся с якоря и отправился в
путь. Едва миновал он лежащий на половине дороги между Кронштадтом и
Ревелем остров Гогланд, как встретился с неприятельским флотом. Началось
сражение. Битва была жестокая. Наши овладели кораблем, называемым
«Принц Густав», на котором взят в плен вице-адмирал Вахтмейстер. Шведы,
напротив того, овладели нашим кораблем «Владислав», бывшим под
начальством капитана Берха и от перебития снастей отогнанным далеко за
неприятельскую линию, так что невозможно было подать ему помощь.
Впрочем, вред с обеих сторон был немалый; однако же наш флот остался на
месте сражения, а неприятельский скрылся в порт свой Свеабург, отколь не
выходил, покуда глубокая осень не позволила ему уйти в Карлскрон. Между
тем для выручки трех стопушечных кораблей, находившихся в Копенгагене,
отправлены были еще четыре корабля, да туда же от города Архангельска
пришли три корабля. Эскадра сия по причине позднего времени должна была
там остаться, п как по тесноте гавани не могла она войти в оную, то,
зимуя на рейде, подвергалась великой опасности; ибо шведы, когда пролив
замерз, покушались тайно ее сжечь, но, по счастию, умысел их был открыт,
предупрежден и отвращен.
Адмирал Грейг, находясь в Ревеле, занемог и вскоре умер. Флот вошел в
гавань. Адмиралу Чичагову повелено было принять главное над оным
начальство.
1789 г. По прибытии в Ревель (в 1789 году) нашел оп зимовавший там флот в
следующем состоянии. Корабли: «Ростислав» (100 пуш.), «Святая Елена»,
«Кир-Иоанн», «Святой Петр», «Мстислав» (74 пуш.), «Родислав», «Изяслав»,
«Болеслав», «Память Евстафия» (66 пуш.). Фрегаты: «Слава», «Прямислав»,
«Надежда благополучия», «Подражислав». Бомбардирские: «Победитель»,
«Страшный». Коттеры: «Нева», «Счастливый», «Летучий», «Нептун»,
«Поспешный». Госпитальное: «Колмагоры». Транспортное: «Хват». (Всего 22
судна.) На них морских и сухопутных всякого звания людей 9333 человека.
Съестных припасов для оных заготовлено на 5 месяцев. К сему флоту по
наступлении весны присоединилась еще прибывшая из Кронштадта эскадра,
состоящая из следующих судов: корабли «Князь Владимир», «Двенадцать
апостолов» (100 пуш.), «Всеслав», «Иезекииль», «По- бедослав», «Принц
Густав» (74 пуш.), «Святослав», «Дерись», «Вышеслав», «Виктор» (66
пуш.); фрегаты «Бря числав», «Мстиславец»; брандеры «Касатка»,
«Лебедка»; госпитальное «Турухтан». (Всего 15 судов.) На них всякого
звания людей 7295 человек. Сверх сих двух соединенных эскадр находилась,
как выше упомянуто было, еще третья в Копенгагене. Оная состояла из
следующих судов: корабли «Трех Иерархов», «Чесма», «Саратов» (100 пуш.);
№ 8, № 9, «Победоносец» (74 пуш.), № 75, «Мечеслав», «Северный орел»,
«Пантелеймон» (66 пуш.); фрегаты «Венус», № 41, «Архангел Гавриил»,
«Надежда»; коттеры «Меркурий», «Дельфин»[Пришедшим от города Архангельска не были ещё даны имена, и потому означались они номерами].
На них всякого звания людей 6882 человека. Таким образом, в сем году
морские силы, выключая гребной флот и некоторые суда, оставшиеся в
Кронштадте, состояли из 30 линейных кораблей (в числе коих было 6
стопушечных), 10 фрегатов, 7 коттеров, 2 бомбардирских, 2 брандеров, 2
госпитальных и 1 транспортного (всего 54 судна), на коих находилось
всякого звания людей 23 510 человек.
Адмирал Чичагов по прибытии в Ревель и по принятии главного над
флотом начальства 20 апреля доносит императрице: «С помощью вверенных
мне... подчиненных занимался я распоряжением по кораблям вышних и нижних
чинов, дополняя и уравнивая недостаток последних рекрутами, получаемыми
от Адмиралтейской Коллегии, заменяя одного корабля избытком
старослужащих недостаток оных на другом и дополняя остальное число
рекрутами, дабы всякий корабль мог быть равно другому способен к
действию и готов на поражение неприятеля. Корабли и прочие суда
освидетельствовал в их худостях; исправил, где надобно, повреждения оных
в корпусе и снастях; снабдил артиллериею, снарядами и необходимым
запасом снастей и такелажа; приготовил потребное число брандеров и
гребных судов; запасся по регламенту всеми морскими провизиями и пресною
водою».
По прочищении льда Ревельский флот, начиная с 1 по 4 мая, вышел из
гавани на рейд. От сего ж числа адмирал доносит императрице, что в силу
высочайшего повеления, присланного к нему от 31 марта, первое внимание
свое обращает он на Гангут, как на такое место, которое нужно занять
кораблями нашими, дабы не токмо пресечь между финскими и прочими
шведскими местами береговое сообщение, но и воспрепятствовать проходу из
Стокгольма неприятельской флотилии. Почему и посылает туда отряд,
состоящий из одного фрегата и двух коттеров, под начальством занимавшего
в прошедшую осень сей пост капитана Тревенина, дав ему следующие
предписания: ... с надлежащею осторожностию осведомиться, нет ли там
сделанных от неприятеля укреплений; ...буде на пути встретит соразмерные
силам своим неприятельские суда, то стараться овладеть ими или отделить
их от убежища и через одно из легких судов своих немедленно дать о том
знать ему, адмиралу; ...крайне остерегаться, дабы в ночное или туманное
время не сблизиться с превосходнейшим в силах неприятелем — для сего
иметь перед собою одно из легких судов своих в надлежащем расстоянии...
приказав начальнику оного крепко наблюдать, чтоб при всякой
открывающейся впереди опасности отвращать ее скорым и заблаговременным о
ней предуведомлением; ...по обозрении Гангутского поста возвратиться в
Ревель для донесения о том главноначальствующему флотом...
15-го числа капитан Шешуков с одним кораблем, фрегатом и
коттером отправлен в крейсерство для обозрения, не приближаются ли какие
военные суда, и для воспрещения неприятельским транспортам приходить в
Свеабург.
18-го числа присланы два коттера, один от капитана Tpeвенина,
другой от Шешукова. Первый доносил, что крепкий ветер и туманное время
долго не позволяли ему войти в Гангутский залив, но что, наконец войдя в
оный, увидел оя построенные вновь на островах и берегу четыре батареи, с
находящимся при одной из них домом. По приближении его к оным открылась
с них пушечная по судам пальба с ядрами которая, однако ж, за
дальностью расстояния вредить им не могла. Капитан Тревенин, не
ответствуя на сию пальбу, поворотил и вышел из залива. При донесении его
приложен план, на каких именно местах и островах находятся помянутые
батареи. Сам же он с отрядом своим идет обратно в Ревель. Капитан же
Шешуков доносит, что подходил к шведским шхерам и, приближаясь к
Свеабургу, видел стоящих за островами и плывущих к Паркалауту несколько
двухмачтовых и мелких судов под военными флагами...
21-го числа отправлен в крейсерство к западу отряд, состоящий из
одного корабля, фрегата и коттера, под начальством капитана Сиверса с
приказанием, дабы, доколь Кронштадтская эскадра не соединится с
Ревельскою, имел он неослабное попечение о заблаговременном уведомлении
адмирала, в случае нечаянного приближения неприятельского флота, и чтоб,
для собрания о том всевозможных сведений, останавливал и расспрашивал
всякое идущее с моря судно.
26-го числа Кронштадтская эскадра, в числе десяти кораблей и пяти
судов, под начальством контр-адмирала Спиридова, пришла в Ревель.
Спиридов между прочим донес адмиралу, что на пути остановлен он был
английским корабельщиком, просившим прислать к нему шлюпку для получения
письма от вице-адмирала Казлянинова и принятия находящихся на его судне
четырех русских матросов [Матросы сии, а именно: Иван Меншой, Карп
Ермолин, канонер Сильвестр Вахрушев и крестьянин Василий Оксов,
служивший на купеческом российском судне, разными случаями в прошедшем
году взяты были в плен и отвезены в Стокгольм, откуда ныне накануне Св.
Николая, т. е. мая 8-го дня, ушли почти полунагие и, ходя несколько дней
около морского берега, нашли лодку, на которой и пустились в море с
намерением переправиться на остров Эзель, но попали на Готтесанд, и с
оного отправились на той же лодке, встретились с помянутым английским
судном, которого корабельщик, увидя их в столь опасном состоянии, взял к
себе на судно. Предприятие и решительность сих матросов удивительны!]
Казлянинов в письме своем от 5 мая уведомляет, что отправленный из
его эскадры в море, для наблюдения выхода шведского флота, коттер под
начальством капитан-поручика Кроуна [Здесь неточность: Р.В. Кроун в то
время уже командовал не коттером, а фрегатом «Венус». История его
назначения на этот корабль такова. 6(17) июля 1788 г. близ острова
Гогланд (Финский залив) разгорелось сражение между русским и шведским
флотами, составе последнего находился уже названный 44-пушечный фрегат.
Ему противостоял 24-пушечный русский коттер «Меркурий» под командой
Романа Васильевича Кроуна. На корабле находилась и его жена, которая
перевязывала раненых. Пользуясь безветрием, экипаж «Меркурия», несмотря
на беспрерывный пушечно-ружейный огонь с «Венуса», сумел подойти на
веслах к фрегату и, предводимый отважным командиром, взял на абордаж
вражеский корабль. Команда за отвагу и дерзость была отмечена наградами и
высочайшими благодарностями, а командиру... грозило наказание. Дело в
том, что на «Венусе» находился шведский принц, который в самый разгар
боя сумел скрыться. Узнав об этом, начальство отдало Р.В. Кроуна под
суд. Но когда решение суда легло на стол Екатерины II, то она, несколько
помедлив, собственноручно написала: «Победителей не судят». И вместо
наказания повысила отважного офицера в должности, назначив командиром
захваченного им призового корабля.] 29 апреля встретился с
неприятельским о двенадцати трехфунтовых пушках коттером, с которым
немедленно сразился и по довольном сопротивлении овладел оным, не
потеряв со своей стороны ни одного человека. Впрочем, Кроун по слышанной
им к стороне Карлcкрона пальбе думает, что флот шведский вышел уже в
море.
В тот же день получено от капитана Шешукова донесение, что он
предприемлет меры к захвату, или по крайней мере притеснению, шатающихся
в шхерах неприятельских судов...
3 июня получено от крейсирующего в западной стороне капитана Сиверса
донесение, содержащее в себе разные показания шхиперов о шведском
флоте, где и в каком числе оный видели...
6-го числа получено от капитана Шешукова донесение, что он, увидя 17
двух- и одномачтовых неприятельских судов, идущих шхерами из Тверминда к
Свеабургу, тотчас, при тогдашнем тихом ветре, вошел с порученным ему
отрядом в Паркалаут, даже до последнего к берегу большого острова, имея
перед собою для промера глубины гребные суда и прикрывающий оныя коттер.
Неприятель, желая воспрепятствовать дальнейшему приближению и занятию
сего поста, покушался два дня кряду делать нападение двумя нечаянно
из-за островов устремлявшимися с сильною пушечною пальбою полугалерами,
которые, однако ж, всегда от коттера нашего были отражаемы и прогоняемы.
Шедшие же из Тверминда вышеозначенные суда, увидя сие, принуждены были
остановиться в Борзунде. При сем донесении присланы четыре человека
шведских подданных, взятых на плывущей лодке...
15-го числа пришел во флот посланный от капитана Макарова фрегат с
донесением, что он подходил к Гангуту я видел сделанные там укрепления,
после чего расположил крейсирование свое на предписанном ему
пространстве вод, но по сие время никакой шведской эскадры не видел и ни
от кого из проходящих судов о приближении ее не слыхал.
16-го числа посланы на смену отрядов Макарова и Хомутова таковые
же отряды под начальством капитанов Бачманова и Карцова... Сего же
числа прибыли из Кронштадта ко флоту два корабля «Януарий» и «Европа»,
два фрегата «Симеон» и «Патрикий» и пять транспортов с провиантом под
начальством старшего в сем отряде капитана 1 ранга Глебова...
22-го числа капитан Шешуков с присланным от него коттером
доносит следующее: вчерашнего числа при восточном ветре увидел он идущие
от Свеабурга к мысу Паркалауту гребные военные силы, состоящие из одной
большой шебеки, трех полугалер и четырех канонерских лодок. Тотчас по
усмотрении оных приказал он легким своим судам, а именно гребному
фрегату «Святой Марк» и коттерам «Нептун», «Летучий» и «Счастливый», с
поспешностью на них устремиться (корабль же его и другие фрегаты за
мелководьем, не подвергая себя опасности, не могли туда идти). Обе
стороны сближались, устроенные в боевой порядок. Неприятель первый
открыл огонь. Капитан Шешуков для лучшего распоряжения приехал сам на
шлюпке и сел на коттер «Счастливый». Видя, что пальба около получаса
продолжается без всякого вреда и успеха, приказал он судам своим на
гребле и парусах подойти ближе к неприятелю. Тогда полился с них огонь с
такою быстротою и меткостию, что неприятель тотчас начал отступать; но
едва суда наши, гонясь за ним, подвинулись несколько вперед, как вдруг с
берегу открылась новая пушечная по ним пальба, и отступавшие
неприятельские суда стали останавливаться. Капитан Шешуков, увидя сие,
приказал усилить наступление на них и в то же время Действовать сильно
против новооткрывшейся батареи, тем паче что приметил пальбу с оной
калеными ядрами. Бой возобновился с великою с обеих сторон упорностью.
Фрегат «Святой Марк» обратил все свои выстрелы на батарею, а коттеры не
переставали поражать суда. Напоследок по упорном около двух с половиною
часов продолжавшемся сражении неприятель, как на воде, так и на сухом
пути, обратился с великим беспорядком в бегство. Суда укрылись в шхеры
за каменья, куда гнаться за ними по неизвестности проходов было
невозможно; люди же с батареи ушли в лес, оставя нам в добычу две
чугунные четырнадцатифунтового калибра пушки, порох, ядра, картечи и
другие разные припасы. Капитан Шешуков по выходе на берег нашел пушечные
станки и платформы зажженными и уже до половины сгоревшими; при батарее
устроен горн для каления ядер, коих 15 калились еще в огне. Батарея
сия, судя по пространству платформ, заложена была для десяти пушек. Ныне
оная, по приказанию его, разрыта и вместе с находящеюся при ней избою
сожжена. При сем сражении с нашей стороны никого нет убитых, а только
один подштурман тяжело и три человека рядовых легко ранены. Повреждения
на судах в корпусах и такелаже, включая пробитой на «Святом Марке»
бизань-мачты, маловажны. С неприятельской же стороны, судя по слабому их
под конец сопротивлению, урон и повреждения должны быть не малые.
Капитан Шешуков отменно похваляет храбрость и расторопность
начальствующего на «Святом Марке» лейтенанта фон Дезина, а по нем
начальствующих на коттерах лейтенантов же Огильви и Палицына, отдавая ту
же справедливость и всем нижним чипам, исполнявшим их приказания.
25-го числа... Капитану Глебову при смене капитана Шешукова
велено запять те ж самые места, яко надежнейшие к пресечению
неприятельских покушений проходить через оные.
От сего ж числа адмирал доносит императрице, что, по слухам,
достигшим до ней, о выходе из шхер неприятельского фрегата, захватившего
четыре наших перевозных суда, шедшие из Лифляндии с провиантом в
Фридрихсгам, он, адмирал, в силу повелений ее величества, отправил из
флота отряд, состоящий из одного фрегата, под начальством капитана
бригадирского ранга Денисова, для крейсирования в тех местах, откуда
гребные шведские суда выбегают, дав ему повеление, как над ними делать
поиск...
27-го числа адмирал со всем флотом снялся с якоря и отправился в
путь, но за наступившим безветрием вскоре между островами Наргин и
Вульф лег опять на якорь…
29-го числа адмирал за подписанием своим разослал во все порты и
по всем кораблям и судам тайный опознавательный сигнал с означением
всех вернейших и безопаснейших предостережений, дабы посланная куда
эскадра, корабль или иное какое судно, возвращаясь в соединение с
флотом, не могли, приняв неприятельский флот за свой, впасть в руки его.
Июля 2-го числа адмирал, при повеянии способного ветра, снялся с
якоря и отправился в путь, причем получил он с пришедшим на купецком
судне титулярным советником Бакуниным от вице-адмирала Казлянинова
письма, в которых между прочим уведомлял он его, что он с эскадрой своею
стоит у Драго в ожидании приближения нашего флота; что для наблюдения
неприятельских движений посланы в крейсерство два датских фрегата и один
коттер; что соединенно с ним стоят одиннадцать датских кораблей,
которые, равно как и он, находятся в готовности, буде бы шведский флот
покусился напасть на них, вступить с ним в бой на якоре или под
парусами, смотря по обстоятельствам.
Как скоро флот наш выступил за Наргин, то везде по шведскому
берегу воскурились огни... вероятно, то были знаки, извещающие о выходе
нашего флота в море.
В тот же день адмирал, продолжая плавание, приметил, что оба
брандера, один коттер и яхта весьма отстают от флота: почему, дабы не
уменьшить скорости движения своего поджиданием оных, принужден был
приказать им идти обратно в Ревель...
С сими отправленными судами адмирал послал о числе кораблей и
судов, составляющих флот его (за исключением сих отправленных),
следующее донесение. Три корабля сто- пушечных, а именно: «Ростислав»,
«Князь Владимир», «Двенадцать апостолов», из которых на первом он,
адмирал, на втором вице-адмирал Пушкин, на третьем контр-адмирал
Спиридов имеют свои флаги. Девять 74-х пушечных: «Всеслав», «Мстислав»,
«Святая Елена», «Кир-Иоанн», «Святой Петр», «Ярослав», «Иезекииль»,
«Принц Густав», «Победослав». Восемь 66-ти пушечных: «Родислав»,
«Изяслав», «Память Евстафия», «Болеслав», «Святослав», «Дерись»,
«Виктор», «Вышеслав». Шесть фрегатов: «Прямислав», «Подра- жислав»,
«Брячислав», «Мстиславец», «Слава», «Надежда благополучия». Два
бомбардирских корабля: «Страшный», «Победитель». Два коттера: «Нептун»,
«Нева». Два госпитальных судна: «Колмогоры», «Турухтан». Три транспорта:
«Хват», «Маргарита», «Минерва». Всего 20 линейных кораблей и 15
прочих...
7-го числа на вопросы, деланные мимоидущим купецким судам, некоторые
из них отвечали, что по южную сторону Готланда видели шведский флот,
состоящий из 30 военных судов. Вследствие сих слухов адмирал отрядил три
легких Фрегата, приказав им в некотором отдалении держаться впереди
флота, наблюдая крепко, чтоб неприятель не мог нечаянно приблизиться, и
как скоро увидят его, то немедленно
дали бы знать учрежденным на то знаком. Флоту же велено по ночам держаться всегда в близком расстоянии корабль от корабля...
9-го числа адмирал в силу высочайшего повеления располагал движения свои таким образом, чтоб, наблюдая
шведские берега, не допускать никаким неприятельским силам пли
подвозам проходить к финскому заливу. В сей день при тихом ветре созваны
были на адмиральский корабль флагманы для совета и некоторых
распоряжений; но вскоре по приезде их нашел от юго-востока шквал с
дождем, молниею и громом столь сильный, что едва скорою уборкою парусов
могли спастись от поломления мачт и стенег. Бурный ветер сей продолжался
два часа, по утишеиии которого флагманы возвратились на свои корабли...
11-го числа при ясной погоде и южном маловетрии фрегатам для обозрения неприятеля велено было идти еще далее вперед...
го числа корабельщик мимоидущего голландского судна на вопрос о
шведском флоте объявил, что видел его по восточную сторону острова
борнгольм...
13-го числа в 9-м часу поутру прибыл к флоту на датском военном
коттере датского флота поручик Фабрициус Теллер, который (по отдании
флагу нашему салюта одиннадцатью пушечными выстрелами, на что
ответствовано ему девятью), явясь к адмиралу на корабль, донес ему, что
он, узнав от купецких судов о приближении российского флота к
оконечности Готланда, пришел нарочно, дабы дать знать как о
местопребывании шведского флота, так и для получения каких-либо
приказаний... Едва сей офицер отпущен был, как передовые фрегаты дали
знать, что видят неприятельский флот.
В начале 2-го часа пополудни поднят был на адмиральском корабле
сигнал: флоту из одних кораблей построиться на двух линиях... а
фрегатам быть за линиею в приличных! местах на случай заступления места
поврежденных кораблей и охранения оных.
В 2 часа поднят сигнал: всему флоту приготовиться к бою, а
транспортным и другим малым судам спуститься под ветер и стать позади
линии. В сие время неприятельский флот, состоящий из тридцати шести
разной величины кораблей и судов под флагами адмиральским,
контр-адмиральским и брейт-вымпелом (т. е. бригадирским), построенных на
двух линиях... стремился на всех парусах с благополучным для него
западным ветром прямо на флот наш.
В начале 4-го часа... адмирал наш поднял сигнал: составить боевой строй и каждому занять свое место.
В начале 4-го часа... по девятый флот наш неоднократно! при
некоторых малых переменах ветра, исправлял боевой строй свой по новой
линии... В неприятельском же движении видно было, что хотя, будучи на
ветре, имел он всю
свободу подойти к нам, однако ж часто останавливался и спускался
медленно. Адмирал Чичагов для показания, что ожидает его безбоязненно,
приказал убавить парусов [я слышал ещё более, что он, как бы насмехаясь над его нерешимостью, приказал, выставя люки, на виду у него людям купаться].
В 9 часов флот наш лег в дрейф, неприятель сделал то же, и таким образом оба они... остались ночевать на месте...
15-го числа в 3 часа пополуночи при том же северо-западном ветре и в
том же расстоянии и положении открылся неприятельский флот, который по
данному с адмиральского корабля их знаку прибавил парусов и стал
уравнивать свою несколько расстроенную ночью линию. С сего часу до двух
часов пополудни неприятель спускался помалу, между тем как наш флот
ожидал его, исправляя неоднократно строй свой, потому что ветер отходил
понемногу от направления своего то в ту, то в другую сторону. Наконец в
исходе второго часа неприятельская авангардия, пролежав несколько
времени в дрейфе, стала спускаться на эскадру нашу под начальством
контр-адмирала Свиридова, бывшую тогда передовою. Кордебаталия же
неприятельская под предводительством королевского брата герцога
Зюдерманландского в то же время спускалась на эскадру вице-адмирала
Пушкина, составлявшую тогда заднее крыло. Между тем ариергардия
шведского флота, примыкая более к кордебаталии своей, нежели спускаясь
на нас, оставалась далеко на ветре. В сим положении неприятель, по
данному с адмиральского корабля их знаку, открыл огонь. Почему и наш
адмирал тож повеление дал своему флоту; но, примечая по дальности
расстояния, в каком держался неприятель, и по ядрам, из коих редкое
долетало, вторичным сигналом приказал прекратить пальбу, предоставя
одному неприятельскому флоту продолжать оную. Вскоре, однако ж,
некоторые корабли их, в том числе и генерал-адмиральский, склонились из
линии своей ближе к кораблям эскадры вице-адмирала Пушкина, а именно к
«Изяславу», «Виктору» и «Святому Петру», почему и произошла между ними
перестрелка более, нежели между прочими сих двух сопротивных эскадр
кораблями; но, приметя и от сей мало вреда, адмирал приказал пресечь
оную. Тогда и неприятель через полчаса прекратил свою и, прибавя
парусов, начал смыкаться с другими своими кораблями. В сие время
авангардия его лежала против эскадры контр-адмирала Спиридова и
производила сильную пальбу, а особливо с двух передовых кораблей,
которые, невзирая на крепкое наносимое им поражение, продолжали бой с
великим упорством даже до восьмого часу. Казалось, неприятель отборными
силами своими устремлялся сломить сие наше крыло; но, встреченный
храбро, принужден был два свои корабля и один фрегат с приметным вредом
помощию буксира уклонить за линию. Из наших кораблей на «Мстиславе»
сбита была фор-стеньга, однако ж он, не выходя из линии, продолжал бой.
Другой корабль «Дерись» пострадал от разрыва трех своих пушек,
причинивших с немалым убийством людей разорвание палуб и возгорание
внутри корабля: почему и принужден он был уклониться за линию [По
некоторым тогдашним известиям о сем корабле, бывшем под начальством
капитана Престона, бедствие от разрыва пушек было тем ужаснее, что в сие
время повалил из порохового погрома (крюйт-камеры) густой дым. Все в
крайнем испуге ожидали ежеминутно подорвания корабля. Шлюпки, стоявшие у
борта, тотчас отвалили прочь. Несколько человек бросились в воду, но,
не доплыв до них, потонули. Отчаяние овладело всеми, как вдруг мичман
Насакин твердым голосом закричал на окружавших его: «Что стоите, ребята?
Страхом не избавитесь от смерти. За мною, кто хочет жить!» С сим словом
бросился сквозь дым в крюйт-камеру. За несколько человек, ободренных
им, кинулись и потушили огонь, прежде нежели он добрался до пороха.
Удивительно, что сей мужествепный подвиг остался безгласным и только по
одной молве достиг до моего слуха!]. Место его заступил перешедший
из кордебаталпи корабль «Болеслав». Во время продолжения битвы между сим
нашим и неприятельским крылом генерал-адмиральский корабль его,
сопровождаемый своею кордебаталиею, поравнявшись против нашего адмирала,
лег в дрейф, в расстоянии более одной версты но ближе не подходил и
пальбы не начинал. Однако ж напоследок один из ближайших к нему
кораблей, как думать должно по приказанию герцога, начал изредка палить
по кораблю нашего адмирала; но как ядра его падали не долетая, то
адмирал не ответствовал ему ни одним выстрелом. В 8 часов пальба на
обоих флотах прекратилась.
При сем сражении... на всем флоте убито 32, ранено тяжело и легко 185 человек.
Повреждений на кораблях в мачтах, парусах и такелаже оказалось
не много, так что на другой день все оные могли быть исправлены, кроме
корабля «Дерись», на котором от разрыва пушек палубы и внутренние части
столь много разломаны, что он не только быть в сражении, но и на море
держаться не способен. Нанесенный неприятелю вред должен быть не мал,
судя по тому, что на некоторых кораблях его видны были переломанные реи,
а других спасал он уклоняя буксиром за линию.
16-го числа по происшествии ночи неприятельский флот открылся в
отдалении четырех верст. Вскоре потом, когда от адмирала нашего сделан
был сигнал: лечь в боевой строй, прибавил он парусов и, строясь также в
линию, стал удаляться от нашего флота...
21-го числа поутру увидели в юго-восточной стороне идущую под
парусами эскадру вице-адмирала Казлянинова; почему тотчас послан был к
нему коттер, который по причине безветрия шел на гребле. Офицеру оного
велено, приближаясь к эскадре, сделать тайный опознавательный сигнал,
для удостоверения, что видимый ею флот не есть шведский под российскими
флагами, но точно российский. Причем офицеру приказано было самому
съездить на корабль к вице-адмиралу Казлянинову и лично его в том
удостоверить...
23-го числа адмирал, соединясь с эскадрою вице-адмирала
Казлянинова, поступившею под его начальство, решился остаться несколько
дней плавающим перед Карлскроном, дабы, как он объясняется в донесениях
своих императрице, «по крайней мере обнаружить пред целым светом, что
флот шведский не дерзает выступить из порта своего и что победоносный
флот Вашего Величества владычествует на Балтийском море»...
31-го числа адмирал, лавируя к Финскому заливу, взял такое
положение, чтоб между нашим и шведским берегами всю обширность вод и
плывущие от запада суда иметь во всегдашнем обозрении.
Августа 1-го числа флот находился в том же положении...
Ноября 1-го числа по данному от адмирала предписанию легкие суда
стоящего при Наргине отряда выходили в море для лучшего обозрения
плывущих по Финскому заливу судов п к ночи возвратились на свои места...
6-го числа получено именное повеление о вводе флота в гавань и разоружении оного...
А.
Ш. — так обозначено авторство вышедшей в 1826 г. в Санкт-Петербурге
книги «Военные действия Российского флота против шведского в 1788, 89 и
90 годах, почерпнутые из записок и донесений Главноначальствовавшего над
оным адмирала Чичагова». Позже выяснилось, что эти инициалы принадлежат
А. С. Шишкову (на портрете слева), русскому адмиралу, государственному
деятелю и писателю. Реакционные взгляды, вздорный характер и склонность к
интригам способствовали тому, что А. С. Шишков сыграл неблаговидную
роль судьбе многих своих современников, в том числе и принадлежавших к
флотской династии Чичаговых.