Запад был для меня 
островом свободы. Этот остров спасет мир, думал я. Так я пошел на контакт с 
одной западной разведкой. Это произошло в Копенгагене в 1972 году. После 
посещения кузницы шпионских кадров в Москве Гордиевский в 1966 году начинает 
свою карьеру в качестве простого "секретаря" советского консульства в датской 
столице. В 1970 году он вернулся в Москву, в 1972 году - снова очутился в 
Копенгагене, на сей раз - в качестве "пресс-атташе" посольства. Каждый сотрудник 
КГБ должен иметь "официальное" занятие: особенно любимыми были должности 
"пресс-атташе", "экономического" или "торгового атташе". "Пресс-атташе" 
Гордиевский для установления контакта выбрал провокационный, но надежный 
метод. По телефону он высказал своей тогдашней супруге некоторые критические 
соображения в адрес советской системы - зная, что частные разговоры советских 
дипломатов подслушиваются датской разведкой. Датчане вышли с ним на контакт. 
В 1974 году Гордиевский в одном спортзале встретился с британским агентом. Он 
сигнализировал датчанам, что его сведения представляют больший интерес для 
атомной державы вроде Великобритании, чем для маленькой Дании. - Почему 
англичане? Почему не американцы?- Я решился в пользу британской разведки, 
потому что оценивал ее выше, чем американскую. Настоящий благородный герой? 
Гордиевский, одинокий рыцарь между блоками, осознавший плохие стороны 
советской системы и решивший спасти свою страну, шпионя для Запада? Есть и 
другие объяснения. - Ваши чистые идеологические мотивы Ваши бывшие 
руководители не воспринимают. Они утверждают, что причины измены 
Гордиевского были лишь финансовые: ему нужны были деньги. - Конечно, они так 
и должны говорить. Ведь они завидуют мне, потому что им не удалось поймать 
меня. И потому что никто из них не достиг, как я, уровня идейной борьбы против 
тоталитарного советского режима. Кто из нас рисковал? Не они же. Я рисковал 
своей жизнью. Я рисковал своей семьей, которую не мог видеть в течение шести 
лет. А они служили режиму, пока он не исчез. Я был прав и отстоял свое право, и 
это они не могут мне простить. У них остался один шанс - клеветать на меня. - 
Ваши бывшие коллеги по КГБ говорят, что Вас могли шантажировать. Например, 
фотография Вас с какой-то женщиной. - Я никогда не боялся шантажа. Британская 
разведка не использует шантаж. Так думает КГБ. КГБ сам использует шантаж. 
Они рассматривают все как в зеркале: если мы так делаем, другие тоже так делают! 
Это типично для КГБ. 
- А женщины, Олег? У Вас не было никаких приключений? Гордиевский улыбается. 
Нет, я скучный человек, говорит он. - Я никогда не был в публичных домах, 
никогда не напивался - мне жаль. Когда мои другие коллеги напивались, я читал 
газеты или - и это он говорит совершено серьезно - какую-то научную статью или 
слушал Баха. Я был серьезным человеком с серьезными интересами. - И такой 
чистый рыцарь действительно не получил от англичан ни одного пенса?- Ну 
хорошо. Гордиевский немного молчит, отхлебывает своего "русского кофе" и 
признается. - В конце моей работы для британской разведки англичане сказали 
мне: "Олег, хотите Вы этого или нет, мы недавно начали переводить на Ваш счет 
небольшие суммы денег. Ведь Ваше будущее неясно, и мы хотим, чтобы у Вас было 
надежное будущее. " И эти деньги, накопившиеся на моем счету, я после побега из 
СССР в 1985 году смог действительно хорошо использовать. Это мы понимаем. 
Итак, он все же работал не совсем задаром. Британская разведка умело все это 
приукрасила. По отношению к своим британским коллегам Гордиевский выступал 
как человек, действующий по соображениям совести. Но где написано, что те, кто 
действует, исходя из своих убеждений, вообще не должны брать денег?- За эти 
деньги я купил себе дом. Это весь материальный фон. Кроме него, я ничего не 
заработал. Он немного запнулся: - Кроме маленькой постоянной пенсии. Ведь 
больше я ничего не получаю. Британская разведка нам это подтвердила. Что 
думают коллеги из КГБ, мы еще услышим. 
- О чем Вы сперва проинформировали британскую разведку? Гордиевский 
улыбается: - Они, конечно, хотели узнать, есть ли у КГБ агенты в их службе или 
вообще в правительстве. Если бы они были, я сказал бы им. Но к сожалению, тогда 
таких агентов не было. Потом они потребовали: "Расскажите, кто в Дании работает 
на КГБ!" На это было легко ответить. Я им все рассказал. Но они это и так знали. 
Они просто хотели меня проверить. "- А какие сведения Вы затем передавали 
англичанам?" - Я называл им агентов КГБ на Западе. Я дал им структуру КГБ. Я 
передал им документы КГБ. Я информировал их о целях и методах советской 
разведки. Я рассказал им все, что знал. Иногда некоторые сообщения были для них 
интереснее, чем я думал. Вот пример. В середине 70-х годов заместитель министра 
иностранных дел СССР Земсков посетил Данию - он много пил. И когда он был 
довольно сильно пьян, он сказал: "Мы все - рабы Старой площади. " Это означало: 
все министры зависимы от Центрального Комитета КПСС, который находился на 
Старой площади в Москве. Англичанам это показалось сенсацией. Они едва не 
упали со стула: "Повторите это еще раз, повторите еще раз! Этого не может быть!" 
Но это так и было. Решения принимались в Политбюро, в Секретариате ЦК, 
подготовленные Международным отделом ЦК. 
Это соответствовало действительности. Лишь в конце эры Горбачева баланс власти 
в Москве радикально изменился. Теперь, к примеру, министр иностранных дел 
Эдуард Шеварднадзе стал влиятельней, чем руководитель Международного отдела 
ЦК Валентин Фалин. Прорыв к немецкому единству Фалин не хотел воспринимать. 
Но Горбачев в окончательной фазе совершено осознанно советовался не с ним, а с 
Шеварднадзе. - Как Вы передавали сообщения? Вы использовали "мертвые" 
почтовые ящики? Или Вы встречались с британскими разведчиками?- В Дании мы 
встречались примерно раз в месяц. В Англии мы в начале встречались раз в месяц, 
затем дважды в месяц, потом раз в неделю, а в конце даже два раза в неделю. Во 
время этих встреч я говорил по-русски, потому что они хотели, чтобы я 
высказывался как можно точно и рассказывал как можно подробнее. Они все 
записывали на магнитофонную ленту. Иногда я приносил с собой из посольства 
совершенно секретные документы, обычно в виде фотонегативов. Я брал их из 
моего сейфа, засовывал в карман и передавал моему ведущему офицеру, обычно на 
конспиративной квартире. Его ассистентка раскатывала пленки на столе, 
приносила какой-то прибор и копировала их. Затем я снова клал документы в 
карман, возвращался в посольство и прятал их назад в сейф. Вся операция должна 
была длиться не более 45 минут Ведь если бы за это время прошла какая-то 
проверка, меня давно бы уже разоблачили. - Вас никогда не проверяли?- Однажды 
такая проверка состоялась. Отсутствовали некоторые совершенно секретные 
документы. Все были возбуждены: "Куда же подевались документы?" Я как раз 
вернулся со встречи с моим ведущим офицером. Если бы они обыскали меня, это 
означало бы мой конец. Но почему-то они этого не сообразили. Но они все же 
сообразили. Ведь все эти детали содержатся в досье Гордиевского, лежащем в 
архиве КГБ в Москве. Но это были лишь намеки, а не улики. Для изобличения 
этого недоставало. Пока недоставало. - Ваше бытие как двойного агента было очень 
опасным. Неужели Вы не боялись? За себя? За свою семью? Он пожимает плечами. 
- Конечно, боялся. Я очень боялся. Вы не можете выключить этот страх. Его 
можно только загнать вглубь. Но тогда он появляется снова и охватывает тебя, 
обычно в тот момент, когда ты об этом совсем не думаешь. Он трясет и почти 
убивает тебя. Но я научился жить со своим страхом. Мне не оставалось 
альтернативы, ведь я все решил для себя раз и навсегда. Так что мне пришлось 
взвалить на себя все последствия. - А Ваша семья ничего не знала?- Ради Бога, нет. 
Моя жена сошла бы из-за этого с ума. Под "своей женой" он подразумевает свою 
вторую жену - Лейлу. Она намного моложе его, что обычно бывает в случае вторых 
браков. Обе его дочки ходят в частную английскую школу. Шпион с семьей, как 
большинство. Для Джеймса Бонда тут места нет. Когда он говорит о Лейле, то со 
странной отстраненностью. Они познакомились в Копенгагене, во время его 
второго пребывания там в качестве "пресс-атташе". Он еще состоял тогда в первом 
браке - на бумаге. Лейла была секретарем в Международной организации 
здравоохранения. Советская колония в Копенгагене состояла из трехсот человек. 
Неписаным законом было собираться всем вместе на вечерних мероприятиях. Было 
трудно не познакомиться друг с другом. Гордиевский развелся и женился на Лейле. 
Она родила ему двух девочек и была счастлива - пока не узнала, что ее муж, 
полковник КГБ, на самом деле шпионил в пользу британской разведки. Но тогда он 
уже находился на золотом Западе, а она сидела в серой Москве с двумя маленькими 
детьми. Он, конечно, никогда ей ничего не рассказывал о своей двойной игре, 
чтобы не обременять ее. Но поймет ли это жена? Или она посчитает, что ею 
злоупотребляли? Мы еще услышим версию супруги. - Неужели за все эти годы не 
возникало подозрений, что в резидентурах КГБ в Копенгагене и Лондоне есть 
утечка - и что Вы - эта утечка?- В первые пять лет моей работы на англичан, т. е. с 
1974 по 1979 годы в Копенгагене, мы были очень осторожны. В резидентуре не 
возникло ни малейшего подозрения.