Так как Высочайше поведено В-му Пре-ву со всею вашею эскадрою идти для крейсерства против Дарданелл, т. е. у входа в пролив, соединяющий Черное море с Мраморным, и хотя сие делается единственно на тот случай, буде бы Порта потребовала от нас помощи, но при всем том вы должны быть весьма осторожны с своей стороны и входить в канал не прежде, как получите от министра нашего в Константинополе обстоятельное уведомление и с Портою сделанное соглашение, поелику весьма опасно, что когда вы пройдете сквозь канал, отделяющий Черное море от Мраморного, то бы не переменила Порта мнений и не восприпятствовала обратному вашему выходу в Черное море; сего от вашей осмотрительности и ревности ожидается. Буде же министр уведомит о договоре с Портою и что вы безопасно можете не только войти в пролив к Константинополю, но и в Архипелаг, сквозь пролив между Мраморного моря и Архипелага, и что вам после не возбранен будет обратный путь, и ваша помощь нужна будет хотя бы то у входа от Тенедоса к первым крепостям того канала, тогда вы можете действовать против общих врагов всякого устройства, французов. Доколе посланная авиза не возвратится из Константинополя, вы не должны входить в канал, разве жестокие ветры то принудят сделать, и то с обсылкою и остановиться в том месте, где от Порты дозволено, по последнему положению, останавливаться военным российским судам.

Господин вице-адмирал Ушаков! По отношению к Нам пребывающего в Константинополе министра Нашего тайного советника Томары, о желании Блистательной Порты вступить с нами в теснейший союз и требовать от Нас помощи против зловредных намерений французов, яко буйного народа, истребившего не только в пределах своих веру и богом установленное правительство и законы, водимого единым хищением и граблением чужого, разрушившего все правила честности и все правила общежития, но и у соседних народов, которые по несчастию были ими побеждены или обмануты вероломническими их внушениями, чему показали очевидный пример, сделав ныне впадение во владения Блистательной Порты, в Египет, на порт Александрию.
Вследствие сего и повелели Мы приступить к таковому союзу министру Нашему; но доколе все нужные статьи утверждены будут, повелеваем вам с вверенною в команду вашу частию флота, согласно повелению данному от Нас от 25 июля, следовать немедленно к Константинопольскому проливу и, остановясь у входа оного, тотчас послать легкое судно или берегом нарочного с уведомлением о приходе вашем Нашего министра, а буде Порта требовать будет, то вы тотчас следовать должны будете туда, где ваша помощь нужна будет, о чем и получите извещение от Нашего министра.
Вошед в Константинопольский канал, должны вы иметь всевозможную осторожность от заразительных болезней, по случаю чего Наш министр не оставит вас известить о нужных мерах сей предосторожности и где должны вы сего опасаться.
Буде нужда потребует, можете действовать соединенно с турецким флотом как у Дарданелльских крепостей, в Мраморном море, так и в самом Архипелаге; равномерно имея Мы союз и с Великобританией и одну цель с нею: благосостояние соседственных держав, дозволяем вам, когда обстоятельства потребуют, действовать соединенно с английскою эскадрою, находящеюся в Средиземном море и делающею поиски над хищным французским флотом.
Пределы, до которых плавание ваше быть должно в Средиземном море, имеют распространиться не далее Египта, Кандеи, Мореи и Венецианского залива, смотря по нужде и обстоятельствам; проходить же каналы не прежде, пока получите на беспрепятственное возвращение назад в Черное море от стороны Порты чрез министра Нашего удостоверение.
Донесения ваши к Нам о плавании и действиях эскадры, коль скоро войдет она в канал или уже и пройдет оный, имеете доставлять чрез министра Нашего, с купеческими судами, пакетботами или нарочною авнзою, смотря по важности дела. Впрочем, надеемся Мы на вашу благосмотрительность, осторожность, храбрость и усердие к службе Нашей. Пребываем к вам благосклонный.

Милостивый государь мой!

Российская вспомогательная эскадра, под начальством моим состоящая из 6 кораблей, 6 линейных и одного репетичного фрегатов и 3 авизов, прибыла в Константинопольский пролив и находится ныне в Буюкдере. От Государя моего Императора поведено мне с оной действовать вместе с турецким флотом противу общих неприятелей французов, а в случае и с эскадрою, под начальством вашего превосходительства состоящею. По прибытии в Константинополь узнал я о славной и знаменательной победе вашей, одержанной при реке Ниле. С признательнейшим удовольствием, от истинного моего к особе вашей почтения, с таковою совершеннейшею победою поздравить вас честь имею, и в той надежде, что скоро буду иметь удовольствие находиться в близости с вами, а может быть и вместе в действиях против неприятеля, заочно рекомендую себя в ваше благопрпятство и дружбу, которую я приобресть постараюсь.

Блистательная Порта, полагая, что ваше превосходительство Александрию содержите в блокаде, также и тулонскую эскадру отделяете от здешнего края, вашим обозрением весь тот край совершенно обеспеченным почитает, и действие российской эскадры под начальством моим и соединяющихся со мною под командою турецкого вице-адмирала кораблей, 10 фрегатов и 30 мелких судов располагает. 1) употребить в Морее и в Венецианском заливе для охранения берегов своих от десантов, из Анконы быть могущих, и изгнания, если возможно, при содействии с сухопутной стороны, из островов прежде бывших Венецианских и матерого берега, французов. 2) Крейсированием от Морен до острова Родоса прикрывать Архипелаг и обеспечивать тревожность жителей, не теряя из виду и острова Кандии; а за тем из оных соединенных эскадр, при выходе из Дарданелл, отделить два российские и два турецкие фрегата для препровождения 10 канонирских лодок до остр. Родоса, а оттоль, ежели окажется в них надобность, и до отряда судов эскадры вашей, блокирующих Александрию. Важность сего плана для Порты ясно доказывается положением тех островов и вернейшими известиями о намерении французов, сильно в них укрепясь, напасть на империю Оттоманскую со стороны Албании и Морей. Но и за сим, ежели потребно наше подкрепление, в случае важнее сей надобности, то к вспомоществованию мы готовы. В соответствие сего, прошу ваше превосходительство сообщить мне известия, какие вы имеете о действиях и намерениях неприятеля, так и о расположениях ваших против оного, и в состоянии ли вы после славной победы вашей, продолжая осаду Александрии, закрывать сторону Средиземного моря между Сицилии и Африки? Дабы, сходно с предположением п необходимостию Блистательной Порты, могли мы успешно и немедленно выполнить вышеозначенный план в точном его расположении. Имею честь быть и проч.

Милостивый государь мой!
На случай встречи судов российской эскадры, какие для опознания оных учреждены мною сигналы, с оных точную копию при сем препровождаю и прошу соответственно сообщить мне ваши сигналы для взаимного опознания друг друга. С истинным моим почтением и совершенною преданностью имею честь быть и проч.

Милостивый государь мой!
О плане, какие действия соединенными российскою и турецкою эскадрами положено произвесть, и об том, что посланы будут десять канонирских лодок под препровождением двух российских и двух турецких фрегатов в остров Родос, а оттоль оные канонирские лодки, по осведомлении ежели окажется в них надобность, препровождены будут к отряду вашему, находящемуся поблизости Александрии, от 31-го минувшего августа письмом моим вашему превосходительству сообщить честь имел и просил в соответствие сего извещения вашего, какие действия производимы будут с вашей стороны, как вы их располагаете и надобны ли канонирские лодки к тому вашему отделению. Ныне же, по приходе с эскадрами в Дарданеллы, при случившейся оказии вторично покорно прошу ваше превосходительство на то письмо мое благосклоннейшего ответа; а между тем имею честь уведомить, что означенные десять канонирских лодок под препровождением четырех фрегатов наиперве в остров Родос на сих днях отправляются. Ежели они отряду вашему надобны, прошу послать от себя в оное место уведомить командира фрегата «Михаил» капитана 2 ранга Сорокина, чтобы немедленно оттуда с ним шел, и меня об оном не оставить вашим извещением; ежели же оные лодки тому отряду вашему не надобны, в таком случае прошу приказать ему, г. капитану Сорокину, вместе с фрегатами и лодками возвратиться к соединенным эскадрам к Морее, к островам Занте, Цефалонии, Корфу или далее в Венецианский залив, где мы находиться будем; сходно сему и повеление ему от меня дано. Буде же лодки понадобятся и препровождены будут к отряду, тогда также предписано ему возвратиться с фрегатами к эскадре. Еще прошу ваше превосходительство уведомить меня, какие известия имеете о намерениях и действиях неприятельских, дабы мы и наши действия по оным располагать стали. В ожидании сего извещения, с истинным моим почтением имею честь быть и проч.

Господин вице-адмирал Ушаков! Для сведения вашего препровождаю у сего копию указа Моего к тайному советнику Томаре отправленного. Данное ему мною дозволение о принятии греков, и предпочтительно островских жителей, в Мою службу я распространяю и на пас, быв уверен, что вы только людей службе доставите, от которых можно ожидать пользы. Впрочем, поручаю вам стараться избегать и не требовать лишнего от Порты и не терять из виду, что, помогая ей, не должны мы становиться в крайнюю тягость. Я полагаюсь относительно сего на ваше благоразумие, быв уверен, что вы будете пещись о выгодах ваших подчиненных а притом и о сохранении наилучшего о Нас впечатления как в самом султане и министерстве его, так и в простом народе. Пребываем к вам благосклонный.

Высокородный и Превосходительный Паша и Губернатор провинции Янины, командующий турецкими войсками.

Милостивый государь мой!
Почтеннейшее письмо ваше чрез нарочно присланного с наиприятнейшим удовольствием я имел честь получить. За благоприятство и дружбу мне оказанные и за уведомление о знаменитой победе вашей покорнейше благодарю и вас с тем дружелюбно и с почтением моим поздравляю; притом имею честь уверить о совершеннейшей дружбе и тесном союзе наших Государей Императоров, которых повеления мы с глубочайшим благоговением и дружелюбно выполняем. Рекомендую себя в дружбу и благоприятство Нашего Превосходительства и уверяю честным словом, что всегда стараться буду вспомоществовать вам во всех действиях, к общей пользе против наших неприятелей французов. Об острове же Св. Мавры уведомляю, что я во все острова прежде бывшие Венецианские весьма благовременно общие приветствия наши и приглашения с командующим турецкою эскадрою Кадыр-Беем послал. Острова Цериго, Занте и Цефалонию от французов мы освободили и, взяв их пленными, отослали на матерый берег полуострова Морей, некоторых отпустили на договоры. Из острова Св. Мавры двоекратно ко мне присланы прошения островских жителей; весь народ оного острова с покорностию отдается в наше покровительство и просят, чтобы мы приняли на тех же правах, на каких установляем обще с Кадыр-беем прочие острова, оставляя их свободными до Высочайшей конфирмации обеих дружественных держав наших. А за сим два дни прежде вашего письма получил я также от жителей острова Св. Мавры уведомление, что они, отдавшись совсем в нашу волю и покровительство, и флаг на оном подняли российский.
Я вас, милостивый государь, поздравляю с тем, что мы на крепостях всегда поднимаем обще два флага: российский и турецкий. Послал я от себя два корабля к острову Св. Мавры, также и от турецкой эскадры два же корабля посланы, и приказал я командующему отдельной от меня эскадрою, флота капитану 1 ранга и кавалеру Сенявину, сей остров, крепость и обывателей принять в общее наше покровительство и учреждение; флаги поднять на крепости оба вместе, российский и турецкий, которые означают совершенную между нациями нашими дружбу. Надеюсь, что Ваше Превосходительство с таковыми благоприятными нашими расположениями также согласны. Военные наши действия и распоряжения производим мы по настоящим обстоятельствам политическими правилами сходно с обнародованными от Блистательной Порты Оттоманской извещениями; со всеми островскими и береговыми жителями обращаемся весьма дружелюбно, привлекая их ласковостию и добрыми нашими с ними поступками, покоряем даже сердца и чувствования их в нашу волю и распоряжение. Обсылками моими во все острова прежде бывшие Венецианские успел я дотоль приятной цели достигнуть, что и из Корфы неоднократно уже получаю уведомления, что жители оного острова нетерпеливо ожидают нашего прибытия и с сердечным признанием своей покорности, с распростертыми руками нас примут и общими силами стараться будут с нами вместе истреблять французов. Город, крепость и весь народ отдаются в наше покровительство и распоряжение на тех же правах, какие мы утверждаем.
При таковых благоприятных обстоятельствах, надеюсь, и Вашему Превосходительству можем мы делать помоществование и всех береговых жителей, против которых войска ваши находятся, покорить без кровопролития, об чем из многих уже мест ко мне писали и просят; а особливо из Парги, чтобы мы приняли их в нашу волю и распоряжение, и что они ожидают только наших повелений и во всем покорны. Я и Кадыр-Бей дали им письма, и я в письме моем советовал им, чтобы они явились к Вашему Превосходительству, объявили бы оное и на таковых условиях вам отдались с покорностию. Чрез таковые благоприятные наши с ними поступки весь этот край даже сам себя защищать может против общих наших неприятелей, а жители островские и береговые будут нам вернейшие и искренние друзья и надежнейшие исполнители воли нашей во всех наших предприятиях. Вся важность будет состоять во взятии крепостей острова Корфы; но и тут я надеюсь, что таковыми поступками нашими и благоприятством к жителям можем мы взять крепости в непродолжительном времени. Если благоугодно Вашему Превосходительству береговых жителей принять в такое же покровительство ваше и оказать им ваше благоприятство, то они будут ободрены и во всех случаях станут делать нам всякие вспоможения. В случае же надобности, в рассуждении острова Корфу, если востребуется ваше нам вспомоществование, буду писать и просить о том Ваше Превосходительство и надеюсь, что вы к тому готовы. В такой надежде и с истинным моим наивсегдашним почтением имею честь быть и проч.

Ваше пр-во, милостивый государь мой!
Чрез отправленные нарочно суда, прошлого августа 31-го из Буюкдера и 12 сентября из Дарданелл, писал я к вашему превосходительству о соединенных российской и Блистательной Порты турецкой эскадрах и о предприятиях, какие мы исполнить положили. Ныне также долгом поставляю известить, что мы острова прежде бывшие Венецианские: Цериго, Занте, Кефалонию и Св. Мавры, тоже и все прочие малые острова действиями нашими от французов освободили и учредили на них правления до воспоследования Высочайшей конфирмации, оставив их под нашей защитой; равно и берег, где было Венецианское владение, от французов освобожден же. Остров Корфу достаточным or нас отрядом содержится в тесной блокаде, и мы с остальными судами эскадр наших, на сих днях взяв боем от французов крепость Св. Мавры и установив на оном острове, равно как и в прочих, все потребное, поспешаем идти о. Корфу и, соединясь там с нашим отрядом, будем стараться о взятии оного, а также и о защите от десанта берегов Венецианского залива, если в том случится надобность. Прошу покорнейше ваше превосходительство известить меня благосклоннейшим вашим уведомлением о местопребывании вашем с английскою эскадрою и какие вами в той стороне чинятся предприятия и деятельности,- равно и о том, получены ли мои прежде отправленные к вам письма. Рекомендую себя в благоприятство и дружбу вашего превосходительства и проч.

Высокородный и Превосходительный Паша и проч.
Милостивый государь мой!
Командующий отдельною от меня эскадрою флота капитан 1 ранга и кавалер Сенявин донес мне, что в бытность Вашего Превосходительства с несколькими малыми судами в острове Св. Мавры, при действиях против крепости, хотя и не доходило до надобности, но от ваших войск несколько отдельно было к вспоможению на турецкую батарею, построенную на матером берегу, и что отряженные от вас люди были исправны и рачительны, за что сим и приношу мою признательность Вашему Превосходительству. Пленных французов отправляем мы в полуостров Морею, и как по условиям нашим уверили мы их, что они содержаны будут военнопленными во всяком добром порядке, с благоприятством, без всякого утеснения, потому и прошу покорно приказать, кому надлежит их принять и содержать там, и в дороге, куда они отправлены будут, по нашему условию, т. е. чтобы обид и притеснений им не чинили.

Ваше сиятельство, милостивый государь!
Я за счастие почитаю случай писать к вам. С искренним удовольствием, усердием и ревностию желал бы в самой скорости с соединенными эскадрами следовать в Анкону, и обстоятельства, удерживающие меня с эскадрами при Кор- Ау подробно изъяснил я вашему сиятельству в особом письме. Притом еще не могу скрыть от вашего сиятельства, что от начала весны, с самого раннего времени, с эскадрою мне вверенною находился я беспрерывно в крейсерстве в Черном море и после четырехмесячной кампании, будучи на море, экстренно получил Высочайший именной Его Императорского Величества указ следовать в Константинопольский пролив. Во время крейсирования эскадры на Черном море и плавания к Константинополю она потерпела неоднократно бурливую погоду и шторм, от которых несколько кораблей и фрегатов оказали в себе большую течь, и исправить теперь оной, не будучи нигде к гавани, никак невозможно, а к тому и многие другие еще поправки на кораблях следуют. Гавань и порт острова Корфу в наших руках; но крепости с сильным гарнизоном, при нескольких кораблях французских, также и ожидаемый десант из Анконы препятствуют в настоящее время приступить к исправлению
кораблей в здешнем месте. Могу я быть еще при означенных худостях, не показывая никому в замечаниях оных; но в Венецианский залив, к Анконе, при начинающейся уже глубокой осени и зимнем времени, с таковыми худостями кораблей без исправления никак отправиться невозможно, и настоит величайшая опасность от чрезвычайно бурливых погод, какие там в это время бывают.
Я буду стараться всеми возможностями отнять у французов крепости или взять их на капитуляцию, дабы по освобождении Корфы можно было в гавани оной поправить требующие починки корабли и фрегаты. Как скоро только сие удачно сделано будет, тот час с эскадрами отправимся мы к Анконе и таковое же усердное старание употреблять будем ко взятию оной всеми возможностями.

18 декабря 1798. Корабль «Св. Павел», при Корфу.
Милос. государь Василий Степанович!

Какие действия нашими соединенными эскадрами производятся при острове Корфу и при осаде крепостей; в каком недостатке войск находимся мы к высаживанию десанта; также, какие требования оных, согласно предписания Блистательной Порты, сделаны мною и командующим турецкою эскадрою Кадыр-Беем, от пашей на Румельском берегу находящихся, и по каким обстоятельствам в присылке их происходят замедлительности, донесено много всеподданнейшими рапортами Его Императорскому Величеству, которые в копиях при сем вашему превосходительству препровождаю и из них все подробности ясно усмотреть соизволите.
Я весьма не желал бы писать ничего о видимых препятствиях, чрез Али Пашу происходящих; но, милостивый государь, если не ошибаюсь, предвижу, что непременно сим нашею произведено будет что-либо неприятное. Если возможно сказать истинную правду, мне кажется по всему, что оный господин Али Паша весьма сомнителен в верности Порте Оттоманской. Повторяю, если не ошибаюсь, что даже из собственных его слов и из всех поступков заметно, что старается он быть самовластным и, кажется, сие близко. Оп укрепляется сильно в своих местах, содержит войска свои и наводит страх другим пашам и местам и, как я предвижу, опасается только бытности моей здесь с российскою эскадрою и наших соединенных сил. Он под ласковым видом старается меня обманывать и льстить мне, но сие, думаю, для того только, что хочется ему быть главным участником взятия Корфы и потом каким бы то пи было образом и обманом отделить нас; даже, может быть, тут скрываются весьма худые его намерения. Все известия вообще отовсюду беспрерывно подтверждают сие; то же подтверждают обманчивые его дела, и, как заметно, он готовится к важным и неприятным предприятиям. Доказательства к оному вернейшие весьма трудны, и я отнюдь в то не вхожу; но из ревности моей и усердия к службе их Императорских Величеств предупредительно к сведению вашему и к предосторожностям уведомляю. Может быть, что-либо возможно будет предупредить; притом по осторожному моему с ним обхождению, учтивостям и ласке и по заметному его ко мне уважению или, так сказать, по его таковым же осторожностям и по предвидению сил наших и могущества в здешнем краю покуда страх его от оного приудерживает, но, по известной вашему превосходительству тонкости и хитрости сего предприимчивого паши, он, как я увидел, старается всеми возможностями дела, до здешнего края касающимися, описывать и объяснять совсем в другом виде, нежели они есть настоящее; намерение его, как слышу, совсем эскадры наши отсюда удалить далее вперёд,
или, как он думает, к Анконе. Но таковые мысли его ежели это справедливо, ни с делом, ни с пользою, ни с добрым намерением нимало не сходны. Французы имеют при Корфу довольно сильную эскадру, для блокирования которой, по удобному ее месту, большая эскадра кораблей и фрегатов надобна, в особенности если при том блокировать еще и остров со всех сторон. Турецкой эскадры, без нашей, для блокирования одной французской эскадры будет недостаточно, и уверительно сказать могу, что при выгодных обстоятельствах последняя даже и верх одержать может. Тем более ежели бы мы удалились от блокирования Корфы, то французы с своей эскадрой не только безопасны будут в крепостях, но попрежнему господствовать могут во всем этом краю, и турки им не попрепятствуют. Таковые обстоятельства на здравое рассуждение представляю. Есть ли тут хотя малейшие основательные мысли, чтобы Али Паша со своими войсками, сколько бы их ни было, мог блокировать и взять Корфу. Остров отделен от матерого берега, и неприятельская эскадра пролив сей и весь остров защищать может; а притом ни провианта заготовленного для большого войска здесь нет и ничего другого; жители острова Корфу, если отойдет только отсюда российская эскадра, не взяв крепостей и не освободя их от французов, без всякого сомнения соединятся с французами и против турок действовать будут всеми своими силами до последней крайности.
Необходимость одна понудила нас, вопреки упорному желанию здешних островских обывателей, взять малое количество войск от Али Паши; но и сие привело жителей в такое расстройство, что бесподобно я стараюсь всеми возможностями успокоивать и уверить их, что все таковые войска находятся под собственным моим начальством, что я стараться буду не допускать их ни до чего, могущего жителей обеспокоивать, и что единственно с ними, общими силами, стану блокировать и брать крепости, после чего обыватели островские получат такие же права, как и прочие острова. Хотя такое старание мое и оказываемые им всегдашние благоприятства успокаивают их несколько; но за всем тем многие колеблются, от нас уже отстают, и хотя незаметно никакого предприятия их противу нас, но от споможения нам большей частию удаляются, под предлогом сбережения своих домов от албанцев. Французы же, пользовавшись таким замешательством и значительно укрепясь в крепостях и на острове, бесподобно употребляют теперь все пронырливости, чтобы обратить островских жителей к себе, уверяют их, что они в заблуждении и что мы их совсем обманули. Они всеми возможностями стараются уверять их в сем и об том выдают и рассылают по всему острову в великом количестве печатные листы или публикации. Два таковых листа одинакового содержания и одну записку неподписанную, но известно, что написанную Факинеем, здешним жителем, наиусерднейшим к французам и находящимся в их службе, при сем вашему превосходительству прилагаю из ревности и усердия моего к общей пользе. Уведомив обо всех таковых подробностях и столь важных обстоятельствах, буду ожидать вашего, согласно с Блистательною Портою, ко мне наставления и совета. Что окажется и найдете полезным и что мне предписано будет, согласно тому я дела наши располагать и исполнять буду, и весьма необходимо, чтобы решительное об оном предписание и уведомление ко мне с крайней поспешностию доставлены были.

Ваше превосходительство,
милостивый государь мой!

За почтеннейшие письма вашего превосходительства всепокорнейше благодарю и известить честь имею: крепости Корфы оружием соединенных эскадр, сильными и решительными действиями взяты нами на договоре и приняты со всеми укреплениями. Французы, взятые из оных в плен и те, которые сдались на договор, отпущены нами на честный пароль в Тулон, с обязательством, что они 18 месяцев, считая от подписания условий, против российской и турецкой империй, Англии и Неапольского Величества и прочих союзных держав воевать не будут; а те, которые взяты в плен в продолжение войны, вовсе воевать не должны. От сего времени отделил я половину эскадры мне
вверенной, с такою же половиною эскадры Блистательной Порты, в разные откомандировки и коль скоро получим ожидаемую нами провизию для служителей, отправимся к Бриндичи я Транту для вспоможения и ободрения жителей оных мест..

Ваше сиятельство,
м-вый г-дарь Григорий Григорьевич!

Почтеннейшее письмо вашего высокопревосходительства от 28 ноября 1798 года я имел честь получить. За поздравление меня с получением Высокомонаршей милости, знаков ордена Св. Александра Невского с бриллиантами, приношу покорнейшую мою благодарность. Предписания и повеления ваши наиусерднейше желаю выполнять с прилежностию, но обстоятельства, в каких я теперь нахожусь, совсем меня письмоводством задавили и отнимают время от деятельностей важнейших; а письмоводцев, которые бы сами могли по одному объяснению моих слов сочинять рапорты и донесения, здесь нет. Я измучен до такой крайности, что сделался больным. Повторяю просьбу мою, исходатайствовать мне милость и благоволение присылкою достаточного числа способных письмоводцев, историографа и мастеров рисовальных, без которых ничего успеть не можно. О прочем во всякой подробности объяснился вашему высокопревосходительству в другом моем письме. Планы, какие успел я сделать и доставить здесь в Корфу, Вашему Высокопревосходительству препровождаю; впрочем, буду иметь старание делать все то, что будет в моей возможности, а чего успевать не могу, прошу великодушно простить. Я стараюсь больше о том, чтобы не упустить никаких дел и исполнений, и сколько можно успеваю; а описывать все то, что необходимо бы надобно и должно, никак успевать ни могу. Французский корабль «Женере», как я в письме моем Вашему Высокопревосходительству объяснился, после долговременного содержания его в крайней блокаде и после многих его опытов к побегу напоследок в претемную ночь, вычерня все свои паруса, чтобы было незаметно, прорвался и ушел в Анкону; по взятии же нами Корфы корабль «Леандр» достался мне, а на часть турецкой эскадры фрегат «Брюн». Мы поймали еще пришедшую сюда из Анконы авизу, полякру «Экспедицион», — судно прекрасное, легкое, похожее на прежний мой кирлангич «Ахилл», но несколько получше; а прочие мелкие суда, какие здесь есть, ещё не рассмотрены.
Английский контр-адмирал Нельсон блокирует Мальту и Александрию, и сам с кораблем своим в Палерме; а в Венецианском заливе кораблей и судов его нет. Из эскадры, мне вверенной, половина кораблей и большее число фрегатов имеют великую течь; с некоторых кораблей, особенно же с «Богоявления», «Троицы» и с некоторых фрегатов, верхняя обшивка спадывает; обшивные доски иногда выплывают из-под них наверх, и сие от того, что обшиты они были дурно и обшивка креплена тонкими гвоздями. Гвозди так соржавели и истлели, что мусуль только один в них остался, и когда раскалывают доску, чтоб ее вынуть, то все гвозди, какие в ней есть, рассыпаются. Я, будучи еще в Севастополе при кренговании оных кораблей, собрал множество таковых худых гвоздей и мусуля и хотел отправить в Государственную Адмиралтейств-Коллегию и в Контору Главного Командира, но не успел. Пазы и стыки из-под верхней обшивки открыты, и оттого корабли и фрегаты имеют великую течь; корабли «Богоявление», «Троица», «Магдалина», «Св. Петр» требуют непременного исправления килеванием; также фрегаты «Навархия», «Казанская», «Сошествие Св. Духа» и «Николай» необходимо падобно килевать, а здесь к килеванию ни смолы, ни гарпиусу, ни серы горючей, ни гвоздей, ни железа, ни пеньки, ни леса на бимсы, словом сказать ничего пег. Стараюсь и я по возможности, что только удобно исправлять, но по совершенному во всем неимуществу ничего существенного сделать не можно. Всю зиму были мы в движениях, блокируя крепости и остерегая Венецианский залив от высадки десанта... При всем нашем теперешнем состоянии паруса на многих судах ветхи; такелаж во многом числе в худости и требует перемены, и ничего здесь нет; равно и мелочных всякого рода необходимо надобных припасов: ни свеч, ни бумаги, словом сказать во всем крайний недостаток, но и с ним по сие время я еще по возможности успеваю. Теперь как с этими кораблями и фрегатами отсюда выйти, ежели обстоятельства сего потребуют? Не знаю. Кроме одной опасности, ничего не предвижу. Ведомости, которые успели сделать в Государственную Адмиралтейств-Коллегию и в Контору Главного Командира, препровождаю; а с некоторых судов за бытностию их в отсутствии еще не получены, но и без всяких ведомостей все, что необходимо надобно, из сего описания явственно. Всепокорнейше прошу как наивозможно скорее присылкою всех потребностей нас не оставить. Я полагаю, что по теперешним обстоятельствам надобно будет отсюда выйти с половиною эскадры нашей и с половиною же эскадры турецкой к Италианским берегам, и туда, где надобность требует, о чем изъясню особым письмом; а с другой половиною эскадры останется тут в Корфу господин контр-адмирал Пустошкин, и употреблено будет всевозможное старание о поправке кораблей и фрегатов. Пленных, взятых нами, и судов умножается, а людей от военных действий время от времени становится меньше, и весьма они надобны.
Пленный 54-пушечный корабль «Леандр» корпусом весь хорош и крепок, обшит медью, и сказывают, что прежде ходил очень хорошо; а теперь по неимению здесь лесов и припасов французы вооружили рангоутом с фрегата, потому и ходу его хорошего быть не может, и необходимо надобно все на него доставить новое. На фрегате «Навархия» кроме других потребных исправлений семнадцать бимсов гнилых и следуют в перемену, потому почитаю лучше бы его отправить в летнее время обратно в Ахтиар, ибо сюда ко мне мастеровых людей прислано очень мало и всех означенных работ исправлять некому; за всем тем будем иметь наиусерднейшее старание делать все то, что только возможно. Вот, милостивый государь, сколь тесны мои обстоятельства и сколь велика обо всем забота, при которой погрешаю я тем, что не могу исправляться письменными делами, как бы должно. Притом еще мучат меня всегда требованиями провианта; служителям многократно случалось но 3 и по 4 дня быть без сухарей; ели один только булгур, и ничего другого не было.

ДАЛЕЕ