"Заговор подводников"
Зимой 1938 года волна арестов прокатилась по Балтийскому флоту. Тюрьма особого отдела КБФ в Кронштадте заполнялась с удивительной быстротой. Поздним вечером 5-го февраля «черный ворон» подъехал и к подъезду 16-го дома по 21-й линии Васильевского острова, где в 409-й квартире жила семья капитана 2-го ранга Константина Константиновича Немирович-Данченко, племянника известного театрального режиссера. Особисты предъявили стандартный ордер на арест: « Я, помощник оперуполномоченного 2-го отделения Особого отдела УНКВД Ленобласти Панченко И.С., рассмотрев следственный материал по делу №… и приняв во внимание, что гр-н Немирович –Данченко К.К., бывший мичман царского флота, ныне командир 26-го дивизиона ПЛ, капитан 2-го ранга, достаточно изобличается в том, что является участником офицерской монархической организации РОВС с 1933 года, вел активную разрушительную работу в Балтфлоте, а посему постановил: гр-на Немирович-Данченко привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58-2 и 58-11 УК, мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей в ОДПЗ № 3, г. Кронштадт» (РГА ВМФ, ф.р1570, оп. 8с, д.689, л.1). Под этим документом стоят подписи начальника 2-го отделения ОО УНКВД ЛО сержанта ГБ Бабича и начальника ОО КБФ капитана ГБ Хомякова, а ниже рукой заместителя начальника УНКВД ЛО майора ГБ Шапиро наложена утверждающая резолюция. Так началось «дело подводников», из которого при удачном для чекистов стечении обстоятельств мог бы получится большой процесс.
Константин Константинович Немирович-Данченко родился 26 ноября 1896 года в г. Стародуб Черниговской губернии семье офицера и потомственного дворянина. Учился в реальных училищах Ревеля и Москвы. В мае 1915 г., после получения аттестата поступил в Морское Училище в Петрограде (бывший Морской Корпус). Октябрь 1917 года за-стал К.К. Немирович-Данченко в море на эсминце «Охотник», где он, будучи корабельным гардемарином, проходил практику в должности плутонгового командира. Вернувшись в Петроград и сдав последние экзамены, Константин Константинович рассчитывал на производство в чин мичмана, но… вмешалась Советская власть. В январе 1918 года было объявлено о роспуске старой армии, все военно-учебные заведения подлежали расформированию, прежние чины отменялись. К.К. Немирович-Данченко покинул стену Морского Училища в звании «военмора», так и не став офицером.
По счастливой случайности уже в наши дни удалось найти внука Константина Константиновича, сохранившего большой фотографический архив. На снимках 20-х годов хорошо видно, что К.К. Немирович-Данченко и при Советской власти носил на лацкане флотской тужурки знак об окончании курса наук Морского Училища, что можно рассматривать как эдакий вызов Системе: мол, хоть формально офицером я и не стал, но все права на это имею. И когда впоследствии чекисты называли Немирович-Данченко «царским мичманом», он от этого не отказывался – видно, не надетые офицерские погоны на всю жизнь оставили болезненную зарубку в памяти.
После роспуска Училища, как и многие гардемарины, К.К. Немирович-Данченко отправился «наниматься в бывшие офицеры», по меткому выражению писателя-мариниста С.А.Колбасьева. Всю Гражданскую войну Константин Константинович провел, воюя на стороне красных – на Балтике, под Архангельском, на Дону и Днепре. В августе 1919 г. он был арестован ВЧК, вероятно, по причине дворянского происхождения, а уже в сентябре Константина Константиновича освободили, так и не вызвав ни разу на допрос. Вернувшись на флот и окончив класс подводного плавания, стал служить на Черном море, пройдя путь от минера до командира подводной лодки. Аттестации за этот период имел отличные, а в октябре 1928 года получил благодарность от Реввоенсовета МСЧМ «за лучшую торпедную стрельбу». Но уже 15 ноября 1930 года К.К. Немирович-Данченко был арестован ОГПУ по известному делу «Весна». Сотни бывших офицеров всех родов войск подверглись тогда арестам по обвинениям в участии в монархическом подполье. После недолгого следствия К.К. Немирович-Данченко был осужден Коллегией ОГПУ на 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
В результате арестов 30-го года с флота были «изъяты» многие опытные специалисты, образовавшиеся бреши закрыть было некем. Начальник ВМС РККА Владимир Митрофанович Орлов, бывший мичман русского флота, приложил все свои силы для освобождения арестованных командиров, неоднократно обращаясь к Наркому по военным и морским делам и в ЦК ВКП(б). Как ни странно, его старания увенчались успехом: большая часть моряков была освобождена и возвращена на флот.
В декабре 1931 г. К.К. Немирович-Данченко был освобожден и получил назначение преподавателем в Учебный отряд подводного плавания в Кронштадте, а в октябре 1932 года получил под командование ПЛ «Большевик». Командир дивизиона К.Я. Шлитенберг так писал о своем подчиненном в аттестации за 34-й год: «Начинает тяготится своим положением, по-видимому, надоело командовать лодкой в течение 5 лет, поэтому считаю необходимым скорейшее продвижение в комдивы при первой вакансии» (РГА ВМФ, ф. р-2192, оп. 3, д. 2567, л. 10). 9 марта 1935 года К.К. Немирович-Данченко получил долгожданное повышение: он был назначен командиром 26-го дивизиона 3-й бригады ПЛ КБФ. Всего лишь за год он превратил свой дивизион в один из лучших на Балтике. После введения в РККА персональных воинских званий Константину Константиновичу по ходатайству комфлота Л.М. Галлера было присвоено звание «капитан 2-го ранга», а 24 декабря 1936 г. «за заслуги в деле организации подводных вооруженных сил» постановлением СНК СССР он был награжден орденом Ленина.
Новый, 1937 год коренным образом изменил жизнь армии и флота. После процесса Тухачевского машина репрессий в армии стала стремительно набирать обороты, к осени 37-го дойдя и до флота. Один за другим стали исчезать начальники и сослуживцы Константина Константиновича – начальник ВМС РККА В.М.Орлов, командующий КБФ А.К. Сивков, командир бригады траления КБФ И.И. Талин и начальник штаба этой бригады Л.К. Рубанин, начальник штаба 1-й бригады подлодок В.П. Рахмин, командир 23-го дивизиона 3-й бригады ПЛ С.П. Зброжек, командир 3-й бригады ПЛ А.А. Пышнов и начальник штаба бригады Л.П. Яковлев и многие, многие другие.
Методы следствия были просты и хорошо отработаны: арестованному предлагали признать себя участником какого-либо антисоветского заговора и назвать сообщников, список которых тут же подсказывался. Если арестованный не подписывал протоколы и «запирался», то его жестоко избивали. Именно таким способом были получены показания на Немирович-Данченко от его сослуживцев, таким же способом добились «признания» и от самого Константина Константиновича. Под пытками он показал, что давно участвует в антисоветском заговоре вместе со своим командиром и другом, капитаном 1-го ранга А.А. Пышновым, на которого в НКВД и без того имелось достаточно компромата.
Александр Александрович Пышнов родился в семье офицера флота и потомственного дворянина. Перед революцией 1917 года учился в Морском Училище, но, будучи на несколько лет младше К.К. Немирович-Данченко, гардемарином не стал; к моменту закрытия Училища А.А. Пышнов был кадетом 5-й роты и присяги не принимал. 1918-й год он провел матросом на Севере, занятом интервентами и белыми, участвовал в гидрогра-фических экспедициях в Белом море. После Гражданской войны служил в подплаве, в 1935 г. стал командиром бригады ПЛ на Балтике. Для ареста хватило бы одной службы у белых, а тут еще «признания» сослуживцев.
Пышнов был арестован в ночь с 25-е на 26-е февраля 1938 года. На следствии к Пышнову так же, как и к другим арестованным, применялись незаконные методы следствия, о чем он неоднократно писал в прокуратуру КБФ, осуществляющую надзор за делом. Но флотский прокурор бригвоенюрист И.К.Гай (1), сменивший арестованного в декабре 1937-го И.М.Стурмана, оставлял все жалобы без внимания и исправно визировал обвинительные заключения, составленные в Особом отделе. Но противоречия и нарушения норм УПК в этих документах были столь очевидны, что Главная прокуратура ВМФ отказывалась утверждать подобный бред, вновь и вновь возвращая дела на доследование. Чекисты старались и вновь передопрашивали «фигурантов» по делу. Вот что писалось о Немировиче-Данченко в сентябре 1938-го: «Являясь участником контрреволюционной офицерской организации, проводил разрушительную работу на ЧФ, за что в 1930 г. был лишен свободы сроком на 10 лет. В 1931-м по ходатайству врага народа, бывшего Наморси Орлова, Немирович был освобожден и направлен во флот для антисоветской работы. В 1936 г. был завербован в антисоветский военный заговор Иконниковым, по заданию которого связался с участником заговора Пышновым (арестован, сознался) и проводил подрывную работу в подводном флоте. В 1936 г. составил завышенный отчет автономного плавания ПЛ с расчетом на поражение их в военное время. В 1937 г. по заданию Пышнова разработал план сдачи дивизиона ПЛ противнику…Кроме того, на бригаде ПЛ проводил подрывную работу по срыву боевой подготовки… В предъявленном ему обвинении себя признал полностью; изобличается показаниями Рубанина (2), Пышнова, Куркова, Асямолова (3) и очной ставкой с Пышновым» (РГА ВМФ, ф.р1570, оп. 8с, д.689, л.5). Вдумайтесь: ни одного факта, ни одного доказательства, только голословные обвинения! И на основании подобных заключений людей должны были судить! Но Главная прокуратура ВМФ вновь вернула дело, не утвердив его – слишком очевидны были промахи чекистов и несоответствия в показаниях арестованных.
А в Москве тем временем происходили перемены. После отстранения Н.И.Ежова от должности Наркома внутренних дел волна арестов и перемещений прокатилась по всем управлениям НКВД. В Ленинграде были арестованы начальник Особого отдела КБФ Хомяков и заместитель начальника областного УНКВД Шапиро, сняты с должностей сотрудники 2-го отделения Особого отдела Панченко и Бабич. Арестовали и прокурора КБФ Гая, на чье место назначили бригвоенюриста Гаврилова (4). Именно последний разрешил продлить срок ведения следствия по делам Немировича-Данченко и Пышнова, чтобы «дополнительно произвести расследование и документировать факты диверсионно-вредительской деятельности, допросив ряд свидетелей».
На измотанных годичным заключением командиров вновь обрушились допросы «с пристрастием», когда в апреле 1939 года делом занялись новые люди: заместитель начальника Особого отдела КБФ лейтенант ГБ Шинкарев и оперуполномоченный сержант ГБ Иванов, а также следователи Особого отдела Селезнев и Тимофеев. Для начала они приняли решение объединить дела Немировича-Данченко и Пышнова в одно, а затем за-ново допросить других арестованных, проходивших по делу как свидетели. При применении мер физического воздействия все подследственные дали новые показания; использовались и признания уже расстрелянных командиров. Бывший командир дивизиона ПЛ капитан 3-го ранга В.В.Курилов (5) показал: «через Немировича я был связан с участником контрреволюционной офицерской организации Пышновым…». Бывший начальник штаба 3-й бригады ПЛ капитан 2-го ранга А.А.Асямолов показал: «В антисоветский военный заговор я был завербован в 1936-м году Пышновым и от него мне было известно о Неми-рович-Данченко как о участнике заговора.». Капитан 2-го ранга Л.К.Рубанин, бывший начштаба бригады заграждения и траления: «По совместному участию с нами в монархической организации начиная с 1918 г. были Немирович-Данченко и Пышнов…». В.М.Орлов, начальник Морских сил РККА, расстрелянный к тому времени, показал: «Пышнова - командира бригады подводных лодок Балтфлота я вовлек в заговор осенью 1935 г. на л/к «Марат»…» РГА ВМФ, ф.р1570, оп. 8с, д.689, л.18-19). .
Сами Немирович-Данченко и Пышнов вынуждены также были вынуждены подписать новые признания. К примеру, Немирович-Данченко: «в антисоветский военный заговор я был завербован в 1936 г. Пышновым А.А. Моя преступная деятельность началась ранее… Я, будучи еще на ЧМ, входил в монархическую офицерскую организацию…».
Осуждать людей, не выдержавших издевательств, нельзя, тем более, что многие из них, как Асямолов и Курилов, от своих показаний вскоре отказались и вернуть их к ним следователям так и не удалось. Однако законченное дело 17 июля 1939 г. было утвержде-но прокурором КБФ Гавриловым и передано на рассмотрение Военной Коллегии ВС СССР. При этом Гаврилов не обратил внимание на фразу «вещественных доказательств по делу нет». Действительно, для чего нужны «вещдоки», если в советском уголовном праве царицей доказательств являлось признание обвиняемого!
Объединенное дело было направлено в Москву, на утверждение Главному военному прокурору РККА Н.Я Розовскому, о чем и было сообщено женам обвиняемых. За время следствия, пытаясь узнать о судьбе мужей, они завалили письмами всевозможные инстанции. Полтора года семьи Константина Константиновича и Александра Александровича не имели о них точных сведений. Как все это время должны были жить их жены и дети, не имея средств к существованию, да еще когда все друзья и знакомые отвернулись?
Наум Розовский, один из главных участников массовых репрессий, был тем временем арестован, и Главным военным прокурором стал диввоенюрист Кузнецов. Он утвердил обвинительное заключение по делу, решив передать его на рассмотрение военного трибунала КБФ, а не Военной Коллегии Верховного Суда СССР. На подготовительном заседании трибунала было решено рассмотреть дело Пышнова и Немировича-Данченко 1-го октября 1939 года. Для обвиняемых же суд был последней возможностью доказать свою невиновность. Многие тогда надеялись на суд, не понимая, как глубоко заблуждаются.
Из показаний А.А.Пышнова на суде: «От показаний, данных мною в период с 1-го июня 1939 г. и до конца следствия я отказываюсь, т.к. во время допросов ко мне снова применили метод физического воздействия, в силу чего я был вынужден оговорить себя и других лиц, которых я даже мало знал. Да, меня били не только в 1938 году, но и в июне 1939 года, следы побоев видели арестованные Савинский и Кленин. Побои наносил следователь Селезнев плеткой. В результате этих побоев у меня наступила психическая депрессия, я потерял способность соображать, а потому и подписал протоколы» (РГА ВМФ, ф.р-1570, оп. 8с, д.689, л.25).
Из показаний К.К.Немировича-Данченко на суде: «8 и 9 июня меня снова вызвали на допрос, составили ложный протокол и заставляли подписать. Я этот протокол подписать отказался, тогда Шинкарев начал меня бить и сказал, что если не подпишешь, то снова будем бить. Я видя, что следствие снова применяет физическое воздействие, протокол подписал» (РГА ВМФ, ф.р-1570, оп. 8с, д.689, л.25). .
Штабом Балтфлота специально для трибунала было подготовлено письмо, в котором 3-я бригада ПЛ называлась передовой и указывалось на заслуги подсудимых в боевой подготовке кораблей бригады. Большая часть арестованных командиров, проходивших по делу как свидетели, от своих показаний отказались. Так, например, бывший начальник Морских сил РККА В.М.Орлов на предварительном следствии показал, что он вовлек в антисоветский заговор Пышнова в 1935 году, что противоречит показанию Г.Г. Виноградского, который показал, что он лично завербовал Пышнова. Аналогичное положение сложилось и с Немировичем-Данченко, которого якобы в одно и то же время завербовали А.А.Иконников и Л.К.Рубанин. Но всё это не было принято во внимание, и председатель ВТ КБФ диввоенюрист Колпаков вскоре огласил приговор: Пышнов и Немирович-Данченко были признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст. 58 УК РСФСР и приговорены каждый к 10 годам ИТЛ, конфискации лично им принадлежащего имущества и лишению воинских званий.
Вернувшись под конвоем в камеры, осужденные получили по листку бумаги в четверть обычного для подачи кассационной жалобы в Верховный Суд. Наверное, надежда на справедливый разбор дела еще оставалась, и Константин Константинович подал жалобу 3-го октября, в которой писал: «В ночь с 8 на 9 июня я был вызван на следствие, где отношение ко мне опять резко изменилось и были ко мне опять применены жесткие меры физического воздействия. Видя, что следствие меня не слушает, а требует, чтобы я опять сознавался и не имея ни физических, ни нравственных сил, в состоянии сильной нервной депрессии я начал давать показания… На очной ставке с Пышновым я подтвердил все, т.к. не имел никаких сил, а мне угрожало следствие» (РГА ВМФ, ф.р-1570, оп. 8с, д.689, л.26). 5-го октября такую же жалобу подал и Пышнов. Объясняя причину, заставившую его оклеветать себя, он писал: «В результате физического воздействия я заболел психической депрессией, когда чувство животного страха перед физической болью заслоняет разум и не имея никаких перспектив доказать следователю свою невиновность, самооговорил себя и ряд лиц, за которыми никаких преступлений никогда не знал» (РГА ВМФ, ф.р-1570, оп. 8с, д.689, л.28).
Здесь необходимо сделать небольшое отступление, чтобы рассказать еще о двух командирах-подводниках, судьбы которых оказалась тесно связанными с Пышновым и Немировичем-Данченко. Речь пойдет о В.С.Воробьеве и А.А.Иконникове, долгое время служивших вместе с первыми двумя героями очерка и сидевшими в соседних с ними камерах в Кронштадтской тюрьме. Владимиру Семеновичу Воробьеву было 40 лет; на флот пришел в 1919 г., бросив Горный институт. Окончив последовательно штурманский класс и класс подплава СККС флота, служил на Балтике командиром ПЛ «Пролетарий». В 1929 г. Воробьев В.С. стал командиром английской ПЛ «L-55», потопленной в 1919 г. в Финском заливе и только что поднятой ЭПРОНом. Кстати, многие технические идеи и механизмы, использованные англичанами на «L-55», были с успехом применены при строительстве наших «Декабристов». Вот как вспоминал о нём вице-адмирал Г.Н.Холостяков: «Он был энергичнейшим человеком и имел уже опыт восстановления отечественных подводных кораблей. О личных качествах Владимира Семеновича немало говорил его необычный служебный путь: попав на флот в гражданскую войну студентом Горного института и пройдя краткосрочные курсы, Воробьев учился затем самостоятельно и сдал за военно-морское училище экстерном. Не лишне добавить, что командиром «L-55» он стал без освобождения от командования подводной лодкой «Пролетарий»…» (Г.Н.Холостяков. «Вечный огонь», М, 1976, стр. 32). Впоследствии Воробьев командовал одним из «Декабристов» - Д-2 («Народоволец»), а затем дивизионом в 1-й бригаде подлодок КБФ, получил звание капитана 1-го ранга и орден Ленина в декабре 1935 г. Арестованный 7-го марта 1938 года, В.С.Воробьев содержался в доме предварительного заключения Особого отдела флота. Под нажимом следователей он признался во всем, чего не совершал, очевидно, рассчитывая на более мягкий приговор на суде.
Так же, как у Пышнова и Немировича-Данченко, дело Воробьева было вскоре объединено с делом А.А.Иконникова. Александр Алексеевич родился в 1890 году в Ашхабаде, в дворянской офицерской семье. С 10 лет учился в Симбирском, затем в Тифлисском кадетском корпусах, а в 1904 г. поступил в Морской кадетский корпус. Через 2 года А.А.Иконников был отчислен «в виду дурного поведения», но надежды стать офицером флота не оставил. Поступив во флот юнкером, он в 1911 г. сдал экзамен на чин мичмана. Зимой 1914/1915 годов, уже лейтенантом, воевал на Кавказском фронте начальником морской пулеметной команды. Окончив офицерский класс подплава, стал служить на подводных лодках: вахтенный начальник «Миноги», старший офицер «Волка» и «Вепря», командир «Стерляди» и «Змеи». После Октябрьской революции А.А.Иконников стал служить у красных, командовал дивизионом на Балтике и Черном море. За время службы Александр Алексеевич арестовывался органами ВЧК-ОГПУ-НКВД восемь раз, что является абсолютным рекордом такого рода. После ареста в 1931 году ему уже не доверяли командных постов, и 1937-й Иконников встретил преподавателем Учебного отряда подводного плавания им. Кирова в звании капитана 1-го ранга. А.А.Иконникова можно назвать «крестным отцом» первых поколений советских подводников, он автор вышедших в 1922 г. «Правил службы на подводных лодках». Последний раз чекисты пришли за ним 8-го декабря 1938 года…
Подвергнувшись избиениям, Иконников подписал признание, так похожее на показания других арестованных: «…в 1920 г. мне Воробьев назвал, как участников контрреволюционной офицерской организации Пышнова и Немировича-Данченко…» (РГА ВМФ, ф.р-1570, оп. 8с, д.689, л. 31). Но уже в апреле 1939 г. Иконников отказался от своих показаний, и в течение следующих полутора лет следователям не удалось ничего от него добиться. Вот какие «грехи» числились за ним в мае 1939 г., при составлении очередного обвинительного заключения: «…систематически организовывал у себя на квартире сборища бывших морских офицеров, а также является участником аналогичных сборищ на квартирах у других антисоветски настроенных бывших офицеров царского флота. На этих сборищах велись антисоветские разговоры, обсуждались мероприятия ВКП(б) и Советского Правительства с контрреволюционных позиций и рассказывались анекдоты антисоветского содержания… ИКОННИКОВ А.А. среди окружавших его лиц систематически проводил контрреволюционную агитацию, восхваляя врага народа ТРОЦКОГО и пропагандировал сомнения в правильности проводимых Советской властью арестов других врагов народа… Будучи командиром подлодки «АГ-23» в Черноморском флоте ИКОННИКОВ в 1920 году не выполнил боевой приказ командования флота – о потоплении отступавших из Севастополя белогвардейских судов, якобы по причине задержки в связи с аварией торпедного аппарата. В 1924 г. ИКОННИКОВ А.А. дважды был судим Военным Трибуналом Черноморского флота за незаконное расходование продуктов и средств (денежных)… по разным подозрениям, в разное время арестовывался 8 раз и в 1931 г. как один из участников контрреволюционной монархической офицерской организации был осуждён к 10 годам ИТЛ, но через год досрочно был освобождён и бывшим НАМОРСИ (начальником Морских Сил - Ф.С.) ОРЛОВЫМ восстановлен в рядах РККФ. В последующие годы… ИКОННИКОВ поддерживал связь с ОРЛОВЫМ, от которого получал материальную помощь и денежные вознаграждения…Во время империалистической войны… будучи офицером на канонерской лодке «АРДАГАН» продолжительное время пребывал в Персии, где последней охранялись царские интересы и предприятия. Пребывая в Персии, ИКОННИКОВ в числе других русских офицеров общались с английскими подданными - сотрудниками Персидско-английского банка… Кроме того, ИКОННИКОВ А.А. изобличается показаниями ЗАЛЕССКОГО В.И.(6) (осуждён) в том, что в 1921 г. он был последним завербован в агенты английской разведки… Допрошенный по делу ИКОННИКОВ А.А. виновным себя в проведении преступной деятельности не признал…» (РГА ВМФ, ф.р-1570, оп. 8с, д.689, л. 57). Замечательный образчик чекистского крючкотворства, не правда ли?
22-го октября 1939 г. Военный трибунал КБФ осудил Иконникова и Воробьева по ст. 58-2 и 58-11 УК РСФСР, приговорив первого к 10, а второго к 8 годам лагерей. Написав кассационные жалобы, они ждали решение Верховного Суда.
Первым, кто прочитал жалобы всех четверых осужденных в октябре подводников, был и.о. военного прокурора КБФ военюрист 2-го ранга Макухин, написавший в Москву: «Направляя при сем выписки из протокола судебного заседания … и кассационных жалоб осужденных… из которых усматривается, что к ним в процессе следствия в ОО НКВД КБФ в июне и июле 1939 г. применялись незаконные методы следствия, выразившиеся в физическом воздействии. Прошу Ваших указаний по существу данного вопроса» (РГА ВМФ, ф.р-1570, оп. 8с, д.689, л.29).
К кому же попала эта депеша? К бывшему прокурору Балтфлота Гаврилову, ставшему Главным прокурором РККА. Ему ли не знать, что творилось в Особом отделе КБФ в1938-1939 г.г.? Не его ли подписи стоят под обвинительными заключениями на всех арестованных на Балтике командиров за время его службы там? Сделав вид, что ничего не знал, Гаврилов направляет жалобы осужденных подводников в Военную коллегию Верховного суда.
В один день, 11 декабря 1939 года, Военная Коллегия отменила приговор по делу Пышнова и Немировича-Данченко, а также по делу Иконникова и Воробьева, так как приговоры трибунала были основаны на противоречивых материалах следствия, а обвиняемые от своих показаний отказались. Дела всех четверых были направлены на доследование, а сами они остались в тюрьме.
К этому времени многие из товарищей этой четверки были либо расстреляны, либо умирали в лагерях, и заново допросить их было невозможно. Лишь некоторые вышли на свободу – как капитан 1-го ранга Н.А.Жимаринский (7) или бригвоенюрист И.К.Гай, но их на допросы никто не вызывал, т.к. чекисты, похоже, не собирались допускать объективного пересмотра дел подводников. Более того, 5 марта 1940 г. дела всех четверых были объединены в одно, т.к. все они «до ареста имели преступные связи» (РГА ВМФ, ф.р-1570, оп. 8с, д.689, л.45).
В отношении Иконникова даже решили дополнительно возбудить уголовное преследование по ст. 58-10 УК (антисоветская агитация), посчитав, что его вина по этой статье доказана еще на предварительном следствии. На допросы же моряков не вызывали, на вопросы о ходе пересмотра дела не отвечали. Тем временем закончилась советско-финская война, выявившая множество недостатков в боевой подготовке флота…
12 марта 1940 г. в Наркомат ВМФ пришло письмо супруги К.К. Немировича-Данченко, Лидии, в котором она просила разобраться с делом мужа. Писала Наркому и жена А.А.Пышнова, писали и дети А.А.Иконникова. Адмирал Н.Г.Кузнецов, и это известно, пытался принимать участие в судьбах репрессированных моряков. И чекисты нашли простой выход: дело подводников передали на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. Как известно, этот внесудебный орган мог решать судьбы людей без какого-либо слушания, только на основании обвинительного заключения. И 4-го января 1941 года Особое совещание признала всех четверых виновными в участии в антисоветском военном заговоре, приговорив А.А.Пышнова, К.К.Немирович-Данченко, А.А.Иконникова к 8 годам ИТЛ, а В.С.Воробьева к 5-и годам. О вынесенном приговоре осужденным сообщили лишь в конце января… В деле надзорного производства прокуратуры сохранились заявления осужденных о помощи оставшимся на свободе семьям: так, Воробьев просил разрешения на выдачу жене взносов из кассы взаимопомощи, которые он вносил с 1921 г.; Немирович-Данченко просил вернуть супруге облигации государственного займа, конфискованные при аресте; Иконников просил вернуть вещи покойной жены, конфискованные (по ошибке-?) у его тещи. Пока в прокуратуре решали, как реагировать на подобные просьбы, подводники уже убыли в лагеря, по этапу…
Лишь Александр Александрович Пышнов вынес все невзгоды, выжил и был реабилитирован в 1957 г., о чем мы знаем благодаря писателю-маринисту Николаю Черкашину. Где оборвались жизни остальных, до сих пор не известно. Флот лишился опытных моряков, чей профессионализм, без сомнения, пригодился бы в надвигающейся войне.
Примечания
1. Гай Илья Кондратьевич – с 1933 г. помощник прокурора, с 1934 г. прокурор Северной ВФ, затем прокурор Краснознаменного Балтийского флота. Бригвоенюрист. Арестован в июне 1938 г., освобожден в ноябре 1939 г. Назначен интендантом по архивной работе Главного штаба ВМФ.
2. Рубанин Леонид Кириллович – 1893 – 1938, окончил школу юнгов в 1912 г., класс минно-машинных унтер-офицеров в 1914 г. Служил на КР «Адмирал Макаров» (1914 – 1920). В 1922 г. сдал экзамен за курс ВМУ. Старпом командира КР «Аврора», командир ВСОН «Смольный» (1924-1925), нач-к курса ВМИУ им. Дзержинского (1925-1929), командир строящихся СКР «Смерч» и «Ураган» (1929-1930), командир дивизиона СКР МСБМ (1930-1937). В июне 1937 г. назначен начальником штаба бригады заграждения и траления КБФ. Капитан 2-го ранга. Арестован 10 октября 1937 г., приговорен к расстрелу.
3. Асямолов Александр Александрович – 1894-?, окончил Отдельные Гардемарин-ские классы (1916), офицерский класс подводного плавания (1917) и минный класс (1918).Служил на ПЛ на Балтике и Чёрном море, с 1922 г. флагманский минёр Даль-невосточной флотилии, с 1930 г. – в Управлении Морских Сил РККА. В 1931 г. вернулся в подплав и командовал ПЛ «Краснофлотец» (быв. «Ягуар») и Л-2 «Сталинец» на Балтике. В 1936 г. назначен начальником штаба 3-й бригады ПЛ КБФ. Арестован 4.02.1938 г., освобождён в 1940 г. и восстановлен в кадрах ВМФ. Служил в Волжской флотилии в должностях флагманского минёра, начальника оперативного отдела штаба, командира бригады траления. С 1950 г. в отставке. Капитан 1-го ранга.
4. Гаврилов Павел Филиппович – 1898-1970, окончил институт советского права (1932). Участник Гражданской войны. Помощник военного прокурора МВО (1931-1935), прокурор 10-го стрелкового корпуса (1935-1938), прокурор КБФ (1938-1939), и.о. Главного прокурора РККА (1939-1940), Главный прокурор ВМФ (1942-1946). С 1948 г. в отставке. Генерал-лейтенант юстиции.
5. Курилов Владимир Викторович – 1898 г. -?, учился в Морском Училище (не окончил). На 1937 г. – ком-р 24-го дивизиона 3-й бригады ПЛ КБФ. Арестован ¾.02.1938 г. 23.07.1940 г. Особым Совещанием при НКВД приговорен к 5 г. ИТЛ как «Социально-опасный элемент». Освобожден 5.03.1943 г. С июля 1943 г. – преподаватель Объединенной школы Каспийской ВФ. 10.1944 г. – в штабе Дунайской ВФ. 11.1944 г. – нач-к охраны рейда Измаила. 05.1945 г. – в Упр-и ст. морского нач-ка Галаца (Австрия). 09.1945 г. - ст. морской нач-к Галаца. 10.1947 г. – ст. преподаватель Таллиннского мореходного училища. С 1949 г. в запасе. Капитан 2-го ранга (1944).
6. Залесский Владимир Иванович – 1893-?, учился в Оренбургском кадетском кор-пусе (1983-1896), окончил Морской Кадетский корпус (1902). Участн ...
