Глава 1.
 Разведка до войны.

 В предвоенный период советская разведка имела структуру,
сформировавшуюся еще в 20-е и 30-е годы. Ее военная часть образовалась
первой, возникнув уже в системе органов руководства создаваемой РККА. В
ноябре 1918 г. был создан полевой штаб Реввоенсовета республики (РВСР), в
который было включено Регистрационное управление. Этот орган впоследствии
неоднократно менял свое подчинение и название, то входя в состав генштаба,
то переходя в прямое подчинение высшего военного командования. С 1921 г. он
именовался Разведуправлением штаба РККА, с 1922 г. - разведотделом
Управления первого помощника начштаба, с 1926 г. - IV Управлением штаба, с
1934 г. - информационно-статистическим управлением РККА, затем -
Разведуправлением РККА, с 1939 г. - V Управлением РККА, с июля 1940 г. -
Разведуправлением Генштаба РККА. С марта 1924 г. во главе военной разведки
встал Я. Березин (Кюзис), высокие профессиональные и человеческие качества
которого определили успехи военной разведки, создавшей в 20-е и 30-е годы
сеть своей информации в ряде стран Европы. Им же был создан и
высококвалифицированный центральный аппарат РУ.
 Вторая структурная часть разведки - политическая - появилась несколько
позднее, а именно в 1920 г. в форме иностранного отдела (ИНО) ВЧК. С 1923
по 1934 г. он именовался ИНО ОГПУ, затем до 1939 г. 7-м отделом Главного
управления государственной безопасности (ГУГБ). Созданный с целью выявления
направленных против СССР заговоров, диверсионной и террористической
деятельности, отдел - в отличие от РУ - имел и внутренние функции,
например, функции контроля за иностранцами в СССР. Что же касается внешней
функций, то первоначально среди них основной была работа против белой
эмиграции в проникновении и в разложении которой ОГПУ - НКВД добились
значительных результатов. В дальнейшем ИНО именовался 1-м управлением НКГБ
(с февраля 1941 г.). С июля 1941 г. по апрель 1943 - 1-м Управлением НКВД
СССР.
 Подобный «дуализм» не является чем-то специфическим для советской
разведки. Во многих государствах существовали «множественные»
разведывательные службы (например, в Германии - Абвер и VI управление
Главного управления имперской безопасности - РСХА), в других государствах
действовала централизованная разведка. В истории советских разведслужб
известен период, когда Сталин хотел создать центральный разведорган
(Комитет информации при Совете Министров СССР), но затем отказался от этой
идеи. Что же касается военного периода, то дуалистическая структура не
ставилась под вопрос. Неизбежную конкуренцию старались преодолеть, в том
числе специальным решением ЦК ВКП(б) в мае 1934 г. (в 1934 г. даже
предусматривалось взаимное замещение постов руководителей ИНО и РУ). Однако
сотрудничество быстро сменилось соперничеством, а значит агрессивным
стремлением органов безопасности занять ведущее место.
 В течение 30-х годов обе спецслужбы смогли создать за рубежом
эффективные сети, обеспечивавшие регулярный информационный поток. Так,
военная разведка свою легальную сеть имела в виде атташатов в составе
посольств (тогда они именовались полпредствами). Их численность зависела от
общей численности полпредств, в крупных странах имелись наряду с военными
также военно-морской и военно-воздушный атташе. Они вели «официальную»
военную разведку, т. е. сбор данных о вооруженных силах изучаемого
государства. Одновременно работники РУ в качестве легальных представителей
направлялись под «крыши» тех или иных советских недипломатических
учреждений («Интурист», ВОКС и т. д.). Третьей составной частью аппарата
военной разведки были нелегальные резидентуры. Как правило, они
возглавлялись военными офицерами, проживающими под чужими именами и с
иностранными паспортами. В эпоху Березина были созданы обширные сети,
замаскированные под коммерческие предприятия. Такой сетью, были резидентуры
Л. Треппера во Франции, А. Гуревича - в Бельгии, Ш. Радо в Швейцарии. Формы
прикрытия гибко варьировались в зависимости от индивидуальных качеств и
возможностей разведчика (яркий пример - Р. Зорге в Японии). Связь с центром
осуществлялась по радио; однако, в виду несовершенства тогдашней аппаратуры
использовались и курьеры. Так, на связь с Радо посылались курьеры из Москвы
(М. Мильштейн) и из Бельгии (А. Гуревич).
 В разведке ОГПУ - НКВД - НКГБ внешний аппарат выглядел несколько
иначе, ибо руководитель легальной резидентуры не имел официального поста, а
был закамуфлирован под дипломата (секретаря или советника посольства),
располагавшего несколькими сотрудниками, чаще всего работавшими в
консульском отделе. Последние осуществляли как вербовку, так и руководство
уже существующей агентурой. Нелегальная сеть была также двух родов: под
чужими именами направлялись сотрудники НКВД - НКГБ (нелегальные резиденты),
создававшие свои агентурные сети и имевшие связь с Москвой через легальные
резидентуры. Так, в Германии в 30-е годы были созданы две нелегальные
резидентуры, одну из которых возглавлял талантливый советский разведчик В.
Зарубин. Одновременно в составе этих сетей функционировали и те граждане
иностранных государств, которые являлись источниками. К 1941 г. во внешних
силах ИНО было несколько десятков резидентур.
 Созданию и успешной работе значительных и эффективных сетей обеих
«ветвей» разведки в 30-е годы благоприятствовали факторы идеологического
противостояния, возникшего в мире после Октября. Во-первых, еще в период
формирования аппарата военной разведки, в него пришли работники из
Коминтерна, который по самому характеру своей деятельности был органом
интернациональным. Из кадров Коминтерна в военную разведку пришли такие
люди, как Р. Зорге, Р. Абель, А. Дейч (последнему принадлежит честь
создания знаменитой английской «пятерки»). Во-вторых, идеей пролетарской
солидарности и интернационального долга определяли позиции многих
потенциальных источников советской разведки. Возникновение фашистской
опасности в Европе и Азии заставляло и тех антифашистски настроенных
деятелей, кто был далек от коммунизма, становится союзниками советского
государства.

 Тем не менее, обе ветви советской разведки при поиске своих источников
не ограничивались «идеологическим потенциалом». Использовались методы игры
на человеческих слабостях и материальной заинтересованности. Так было, к
примеру, с одним из важнейших источников разведки НКВД в Германии, носившим
псевдоним «Брайтенбах». Сотрудник немецкой уголовной полиции, затем
оберштурмфюрер СС, он работал за материальное вознаграждение. Был в
агентурной сети НКВД на Дальнем Востоке и важнейший источник в высших
сферах Японии («Абэ»), который действовал также не на идеологической, а на
материальной основе.
 Для оценки состояния и эффективности разведки перед войной надо
учитывать, что советский разведывательный аппарат не мог оставаться вне
действия общих закономерностей развития советского общества в конце 30-х -
начале 40-х годов. Репрессивная волна прокатилась по разведке с особой
силой, под ударом оказался центральный аппарат. Руководство военной
разведки менялось в период репрессий шесть раз. Началось с Я. Берзина,
руководившего РУ с 1924 года. Его в 1935 г. сменил С. Урицкий; после
краткого возвращения Берзина в 1937 г. пришел С. Гендин (сентябрь 1937 г.),
после его ареста - А. Орлов (октябрь 1938 г.), после ареста Орлова - И.
Проскуров (апрель 1939 г.), затем Ф. Голиков (июль 1940 г.). Репрессиям
подвергалась и верхушка ИНО. Последовательно были репрессированы
руководители ИНО - А. Артузов, А. Слуцкий, М. Шпигельглас.
 Одновременно шел фактический разгром зарубежных резидентур. В сфере
ИНО ГУГБ в 1938 г. была практически ликвидирована вся нелегальная
резидентура, были отозваны в СССР и репрессированы лучшие работники
закордонных резидентур. Это порой означало полное прекращение поступления
какой-либо информации. Сменены были и легальные резиденты, завоевавшие себе
в Центре доброе имя (например, Б. Гордон в Берлине). На их место
направлялись неопытные работники. Военную разведку не спасло и то, что на
руководящие посты приходили работники из НКВД, их постигла та же участь.
 В одном из документов, составленном в МГБ СССР сразу после войны с
целью компрометации ГРУ, приводились многочисленные факты слабой подготовки
новых разведкадров, которые пришли в ГРУ в конце 30-х годов (незнание языка
страны пребывания, отсутствие специальных навыков, непродуманность легенд,
низкий культурный уровень и т. д.). Но в такой же мере эти недостатки были
свойственны и кадрам НКГБ.