Мотодзиро Акаси

В 1905 году, вскоре после позорного поражения Российской империи в русско-японской войне, замечательный писатель Александр Куприн написал рассказ «Штабс-капитан Рыбников», в котором создал яркий образ японского шпиона, запомнившийся многим поколениям читателей. 
Уже в наши дни новую версию похождений этого незаурядного персонажа предложил Борис Акунин в своем романе «Алмазная колесница».
Штабс-капитан Рыбников, шпионивший, понятно, ради японских интересов, - чисто литературный тип. А вот резидент японской разведки в России, который планировал дерзкие операции, не останавливаясь ни перед какими препятствиями, - фигура вполне историческая. В его подчинении находились десятки агентов. 
Звали резидента Мотодзиро Акаси.
В 1889 окончил Высшую военную академию Императорской армии. В 1894 году был послан на учёбу в Германию. 
С началом японо-китайской войны отозван в Японию, служил в штабе гвардейской дивизии на Формозе.
Был военным наблюдателем на Филиппинах во время испано-американской войны. 
В 1900 отправлен в Китай для участия в переговорах по окончании Боксёрского восстания.
В январе 1901 года назначен военным атташе во Франции. 15 августа 1902 года назначен военным атташе в России. 
Прибыл в Петербург 1 ноября 1902 года.В Японии и поныне чтут память Акаси - удивительно энергичного и удачливого разведчика, про которого говорят, что именно он внес значительный вклад в исход русско-японской войны 1904-1905 годов.

Это был профессиональный разведчик умевший подбирать ключики к нужным людям и располагавший для этого значительными средствами из секретных фондов. Он состоял в тайном обществе «Черный дракон», куда входили также военные и гражданские руководители Японии, включая премьер-министра.
В тот период японский генштаб активно готовился к военному столкновению с Россией на Дальнем Востоке. Японские обиды на Россию начались в 1894 году, когда Российская империя бесцеремонно вмешалась в ход японо-китайской войны, одним росчерком пера лишив японскую сторону всех плодов ее победы. 
Эта обида превратилась в откровенную ярость, когда Россия начала утверждаться на Корейском полуострове, который японцы считали зоной своего влияния. 
Маньчжурия также находилась под контролем русского царя. Русские купцы свободно ввозили товары в Китай, не платя таможенных пошлин и пользуясь прочими льготами. 
При этом русские чиновники относились к Японии свысока. Царь подписывал договоры с микадо, но выполнять их не торопился. Национальная гордость Японии, покончившей с политикой самоизоляции и стремительно наращивающей экономическую мощь, была уязвлена. Япония готовилась решить эту проблему силой оружия...

В России Мотодзиро Акаси нашел благодатную почву для плетения паутины политических интриг. Оказалось, что здесь обитает множество противников самодержавия, готовых сотрудничать хоть с чертом, лишь бы ущемить ненавистную царскую власть. 
Акаси легко вошел в контакт с представителями социал-демократов, эсеров, польских, финских, прибалтийских и кавказских националистов, революционно настроенной молодежи...
Есть сведения, что агентами Акаси были Гапон и Азеф. Кроме того, Акаси лично и через своих доверенных лиц сумел завербовать ряд крупных царских чиновников, гвардейских офицеров, служащих военных заводов и портов. 
Этот непоседливый господин периодически совершал поездки в Западную Европу, где встречался с лидерами политэмигрантов, сомнительными дельцами, - со всеми, кто мог бы принести пользу в будущей борьбе с Россией.
Именно Акаси устроил поездку в Японию пана Юзефа Пилсудского, где будущий глава польского государства получил заверения в поддержке своих планов, а также 20 тысяч фунтов стерлингов для подрывной работы в тылу русской армии.
Акаси трудился как пчелка. И результаты не замедлили сказаться.

С началом русско-японской войны японские дипломаты, естественно, были вынуждены покинуть Россию. Акаси перебрался в соседнюю Швецию, в Стокгольм. Отсюда он руководил созданной им шпионской сетью, которая практически охватывала всю Западную Европу, но была нацелена своим острием на Россию.
Японские деньги получали лидер финской Партии активного сопротивления журналист Конни Циллиакус, деятель партии грузинских социалистов-федералистов Георгий Деканозишвили. В июле 1904 года Акаси встречался с Плехановым и Лениным в Женеве. Через посредство Циллиакуса финансировал проведение Парижской конференции российских оппозиционных партий в 1904 году и Женевской конференции — в 1905 году. Всего через Акаси на подрывную деятельность в России было израсходовано около миллиона иен (около 35 миллионов долларов в ценах 1990 года), выделенных японским генеральным штабом.²
Из шифрограммы замначальника японского Генштаба генерала Нагаока военному атташе в Стокгольме полковнику Акаси, 31 августа 1904 г.: «100 000 иен будет вполне дешево, если цель будет определенно достигнута. Однако обеспечить взаимодействие между всеми оппозиционными партиями нелегко, и вы должны позаботиться о том, чтобы деньги не попали в руки только нескольким партиям».³
Надо сказать, что, несмотря на отдельные выигранные сражения, японский генштаб серьезно опасался за исход воины в целом. Все же Россия той поры обладала несравненно большей экономической мощью, природными и человеческими ресурсами. Японская же промышленность находилась на грани коллапса, казна была истощена, не хватало рабочих.
И тогда Акаси предложил дерзкий план: вооружить русских революционеров, подбить их на мятеж в европейской части России и тем самым отвлечь внимание властей от судьбы Дальнего Востока.
В середине октября 1904 г. в Париж прибыл чиновник по особым поручениям при министре внутренних дел И. Ф. Манасевич-Мануйлов. Этот весьма известный в российской истории начала XX века авантюрист был и весьма талантливым организатором шпионажа.
Еще не зная о сотрудничестве японцев и революционеров, он в течение зимы 1905 г. буквально опутал агентурной сетью японские посольства в нескольких европейских странах, параллельно организовав наблюдение за наиболее активными революционерами. Акаси через своих агентов организовал вторую конференцию революционных партий (Женева, 2–8 апреля 1905 г.). В ней приняли участие все революционеры, кроме меньшевиков. Почтил ее своим присутствием и Владимир Ленин, который вскоре покинул конференцию, убедившись, что не сможет отстоять на ней своей принципиальной линии.⁴ 
Позиция его сформулирована в статье «О боевом соглашении для восстания» в виде двух тезисов на немецком языке: «getrennt marschieren» (идти порознь), но «verennt schlagen» (ударять вместе). Другими словами говоря, Ленин выступал за единые действия оппозиционных сил против царизма, но не соглашался на организационное объединение с ними. 
На конференции были определены сроки восстания, выработаны планы (начать следовало в Питере и на Кавказе) и позиции по оружию и финансам.
Из донесения полковника Акаси начальнику японского Генерального штаба генералу Ямагата, 12 апреля 1905 г.: «Большое восстание должно начаться в июне, и оппозиция предпринимает все новые усилия для приобретения оружия и взрывчатых веществ».³ 
Агенты Манасевича смогли засечь и прослушать встречу полковника Акаси с грузинским революционером Георгием Деканози в номере парижского отеля, где остановился японец. А затем, в отсутствие полковника порывшись в его вещах, обнаружили и сфотографировали письмо Конни Циллиакуса, из которого стало ясно, что на японские деньги планируются закупка оружия для русских революционеров и переправка его в Россию морским путем.
Своим агентам - социалисту-федералисту Г. Деканозову и анархисту Евгению Бо - Акаси поручил закупить в Швейцарии 25 тысяч снятых с вооружения винтовок «Веттерлей» и 4 миллиона патронов к ним.
Предусматривалось, что две трети этого оружия будет доставлено через Балтику на русский Северо-Запад, остальное - через Черное море на Кавказ.
Акаси понимал, что за ним и его связями наблюдают агенты русской разведки, поэтому разработал хитроумную комбинацию, позволявшую замести следы, исключив возможность разоблачения операции.
По его указанию Деканозов через своего делового партнера Уотта купил на японские деньги пароход «Джон  Графтон»  водоизмещением 315 тонн. Буквально тут же пароход был перепродан лондонскому виноторговцу, который в свою очередь сдал его в аренду американцу Мортону. Все это была одна кампания. При этом пароход получил новое название -«Луна». Все сделки совершались с молниеносной скоростью.
Чтобы еще больше запутать следы, агенты Акаси купили у того же Уотта второй пароход - «Фульхам», сразу же переименовав его в «Ункай-Мару» и снабдив документами, согласно которым он якобы вернулся из плавания в Китай.
Именно на «Ункай-Мару» было погружено оружие, после чего это судно взяло курс на голландский порт Флиссинген. Здесь его уже поджидал пароход «Луна» (бывший «Джон Графтон») с совершенно новой командой, состоявшей в основном из финских и латышских социал-демократов. 
Затем оба судна вышли в море, где произошла перегрузка оружия и боеприпасов. После этого «Луна» взяла курс на Ботнический залив. 
Небольшая часть оружия была выгружена на финском побережье. Но на следующее утро пароход прочно сел на мель - революционеры оказались плохими моряками. Так и не сумев освободить судно, команда взорвала его, а сама бежала в Швецию. 
Основная часть оружия была в конечном итоге собрана жандармами.

«Черноморская операция» развивалась по более простому сценарию. Зато она оказалась и более успешной.
Пароход «Сириус» водоизмещением 600 тонн взял груз в Амстердаме (8,5 тысяч винтовок и 1,5 миллиона патронов) и отсюда двинулся к Черному морю вокруг всей Европы. Якорь бросили в районе Поти. Ночью оружие перегрузили на четыре баркаса, которые направились к заранее намеченным точкам побережья.
Один баркас все же был задержан пограничниками. Но в целом из 8,5 тысячи винтовок «Веттерлей», находившихся в трюмах «Сириуса», конфисковано было лишь две тысячи. Остальное осело в тайниках революционных организаций.
Это оружие еще сыграет свою роль в последующих событиях в России, но вовсе не по тому сценарию, на который рассчитывал господин Акаси.
Деятельность японской разведки в России не была тайной за семью печатями. О ней широко писали русские газеты. При этом значительная часть просвещенного общества сочувствовала противнику, чего не случалось никогда прежде за всю тысячелетнюю историю России. Население ряда губерний радовалось известиям о неудачах своих войск...
В этой обстановке Куприн и написал рассказ, который не потерял своей актуальности и в последующие годы. 
А господин Акаси напрасно переживал по поводу относительной неудачи с переброской оружия. Эту неудачу с лихвой компенсировали для Японии роковые ошибки русского командования, плохое управление войсками.
И только сорок лет спустя - в августе-сентябре 1945 года - маятник качнется в другую сторону...
11 сентября 1905 года, вскоре после заключения Портсмутского мирного договора, Акаси было приказано возвращаться в Японию. 28 декабря он прибыл в Токио.
После отчёта о своей работе Акаси был назначен военным атташе в Германии. Однако в 1906 году в России была опубликована брошюра «Изнанка революции. Вооруженные восстания в России на японские средства» в которой освещалась тайная деятельность Акаси, в свою очередь пересказанная европейскими газетами. Возможно, из-за этого в 1907 г. Акаси был снова отозван из Европы.
В октябре 1907 г. Акаси был назначен главой военной полиции в Корее. В декабре 1913 г. он был произведен в генерал-лейтенанты, а в апреле 1914 г. назначен заместителем начальника Генерального штаба. 
На этом посту он настаивал на захвате Циндао и выдвижении 21 требования к Китаю.
В 1918 был назначен генерал-губернатором Тайваня. 
Умер в 1919 году.

Источники информации:
1. Нечипоренко В. «Резидент для штабс-капитана Рыбникова»
2. сайт Википедия
3. сайт Новая газета «Япона матпомощь»
4. Георгиев Ю. «Пять тысяч ружей для «Г»»

(Оригинал статьи)