(1) Национал социалистическая германская рабочая партия
[12]
да Мюллер и несколько его сослуживцев были приняты в СС и начали работать в гестапо, сослуживцы, состоявшие в партии, были шокированы и так никогда и не примирились с этим фактом, чувствуя себя оскорбленными. Взлетом своей карьеры и успешной деятельности разведслужб под его началом Мюллер был обязан собственной напористости и безжалостности. Он не любил себя афишировать, и его фотографии весьма редки. Когда после войны власти США разыскивали Мюллера, они тщательно допросили Эрнста Кальтенбруннера, считавшегося его начальником. Комментарии этого человека, не испытывавшего симпатии к Мюллеру и которого тот, в свою очередь, не только не уважал, но и фактически игнорировал, довольно интересны. Вот цитата из допроса:
 "Влияние Мюллера на формирование штата гестапо сказывалось не только в период его основания; позже все должности в отделе IV были заняты людьми, которых он выбрал сам, включая и полицейских представителей на местах... Брак Мюллера был неудачным. У него было двое детей. Один был мальчик 17 лет, призванный на службу перед самым концом войны. Второй ребенок был намного младше. Этот ребенок имел явные монголоидные черты, и считалось, что именно по этой причине Мюллер избегал всякого общения с друзьями и соседями. Из-за неблагоприятной обстановки дома Мюллер проводил почти все время на службе. Круг его общения - сослуживцы: Губер, Пиффрадер, Гейслер, Мейзингер и Готтхальмсейдер... Когда я встретился с ним впервые, я не заметил в нем ничего особенного. Он был невысокого роста, с пронизывающим взглядом темных глаз и не производил впечатление человека открытого и сердечного, но было в его облике нечто привлекательное. При этом он был вежлив ("корректен"), но, воз-
[13]
можно, чересчур скромен... У Мюллера была замечательная память, и он помнил каждого человека, с которым хотя бы однажды встречался, и все события. Для Гиммлера он был настоящей живой энциклопедией... Он всегда хотел делать все сам и не давал своим сотрудникам возможности действовать самостоятельно; по существу, эту его скверную привычку критиковал даже Гиммлер".
 Существует очень немного описаний того, как Мюллер вел допрос, в чем он был большим мастером. Мюллер отличался большим упорством и иногда проводил допрос несколько часов подряд. У него была замечательная память, и ему почти всегда удавалось извлечь из показаний правду. Единственное сохранившееся свидетельство почерпнуто из записок схваченного гестапо британского агента капитана Беста. Бест был похищен в Голландии после покушения на жизнь Гитлера в ноябре 1939 года и доставлен на допрос к Мюллеру.
 "Мюллер был подвижный, невысокий человек чрезвычайно приятной внешности. В своей одежде он подражал Адольфу Гитлеру - серый форменный френч, бриджи в полоску и высокие сапоги. Он начал "давить" на меня сразу, как только вошел, и по мере того как он приближался, он повышал голос с большой виртуозностью. Когда он подошел вплотную ко мне, его голосовые связки были на пределе. "Вы находитесь в руках гестапо. Не воображайте, что к вам здесь будут относиться с изысканным уважением Фюрер уже показал миру, что он непобедим, и скоро он избавит народ Англии от евреев и плутократов вроде вас. Вам угрожает серьезная опасность, и если вы хотите дожить до завтрашнего дня, вам следует поостеречься". Затем он сел на стул напротив меня и придвинул его как можно ближе, как
[14]
будто собирался загипнотизировать меня. У него были довольно забавные глаза, которыми он очень быстро водил из стороны в сторону. Вероятно, по замыслу это должно было вселять ужас в сердце сидящего перед ним". Затем Бест столкнулся с Гейдрихом, который закричал на него: ""Пока что с вами обращаются как с офицером и джентльменом, но не думайте, что так будет продолжаться, если ваше поведение не исправится. У вас есть два часа, чтобы признаться во всем. Если вы этого не сделаете, я передам вас гестапо, где привыкли иметь дело с подобными бандитами и преступниками, и вам их методы не понравятся".
 Я повернулся к Мюллеру, который стоял рядом, и спросил: "Кто этот неуравновешенный молодой офицер?" Тут Гейдрих совершенно вышел из себя, у него в буквальном смысле выступила пена на губах; по крайней мере, он забрызгал меня слюной. Мюллер быстро выдворил меня из этой комнаты и втолкнул в другую. Позлее он зашел еще раз и сказал, чтобы я не принимая это слишком всерьез: "Суп с плиты не едят сразу"". Бест заключает свое описание Мюллера следующими словами: "Исходя из собственного опыта, я всегда считая Мюллера очень порядочным человеком".
 Генрих Мюллер был пяти футов семи дюймов ростом, плотного сложения, с коротко подстриженными на висках темно-каштановыми волосами и правильными чертами лица, У него был маленький твердый рот, и он редко улыбался, но в его лице, как, по сути, и во всем его облике, наибольшее внимание обращали на себя глубоко посаженные глаза, очень пристально вглядывающиеся в людей.


 Он слегка прихрамывая при ходьбе после полученного на войне ранения. Один из тех, кто допрашивал
[15]
его после войны и который в приведенных далее стенограммах выглядит, скорее, еще одной жертвой допросов Мюллера, тоже оставил несколько личных впечатлений о бывшем начальнике гестапо: "В личном общении с Мюллером, не отраженном в протоколах, я видел обходительного, очень умного и проницательного человека, не лишенного некоторого мрачноватого чувства юмора. Он замечательно умел принять гостей, и по всему было видно, что он высоко поднялся над своим происхождением из низших слоев среднего класса. Он демонстрировал значительные познания в литературе и музыке, держал превосходный стол, и его выбор вин всегда был безупречен... Однако в ходе наших интервью он часто вел себя грубо, был саркастичен и скор на колкости в мой адрес, что совершенно противоречило его манерам в приватной обстановке... Мюллер не любил говорить о своих отношениях с женой или дочерью, которая, похоже, была умственно отсталой, но своего сына он, по-видимому, очень любил и часто с удовольствием рассказывал о нем, когда не велась запись... Он остался убежденным католиком и регулярно посещает мессу, и, похоже, его привязанность к церкви очень сильна... Его знания о структуре и образе действий коммунистической разведывательной системы вызывают благоговейный страх, и его обстоятельные рассуждения отражают живость его ума. Мне довелось встречаться и работать с генералом Геленом, но Мюллер значительно превосходит Гелена по глубине своих познаний и умению их применять... Он обладал крайне неудобной привычкой брать на себя управление любым разговором и вести его так, как удобно ему. Уверен, что эта тенденция будет отражена в записи... Мюллера сложно назвать жестоким человеком" но, несомненно, он им является.. Это не физическая жестокость, к которой
[16]
 Мюллер не склонен, но его ужасные наскоки на людей исключительно жестоки по своей природе. Он на свой манер очень настойчив и упорен, и я лично сомневаюсь, чтобы кто-нибудь смог долго продержаться против него в словесном поединке... Ни в коем случае не будучи нацистом, Мюллер тем не менее оставался в Берлине до самого конца, хотя тем самым подвергал себя огромному риску. По его словам, и я ему верю, он делал это потому, что согласился помочь Гитлеру. На вопрос, почему он не покинул Берлин раньше, он ответил только, что дал слово и сдержал его. Похоже, он удивился, что я задал ему такой вопрос... Совершенно очевидно, что Мюллер - человек с сильным характером, очень упрямый, циничный, часто профессионально жестокий и властный. Он весьма пренебрежительно отзывался обо всех своих начальниках, исключая Гитлера и, пожалуй, Геринга, но всегда служил им до конца... Заслуживает внимания его отношение к его бывшим агентам; он отказался выдать хоть кого-нибудь из них и показал себя очень несговорчивым в этом вопросе... В общении с ним следовало проявлять некоторую осторожность, поскольку он не выносил небрежности, и из бесед с другими людьми мы поняли, что в гестапо его не любили. Он безжалостно гонял своих подчиненных и предъявлял к ним очень высокие профессиональные требования. Это правда, что он мог посадить агента гестапо в тюрьму за неподчинение... безусловно, весьма забавным и странным было то, что он финансировал свое бегство, присвоив большую сумму денег из тех, которые СС выручили в результате операции с фальшивыми деньгами - операции "Бернгард", которой он неоднократно пытался помешать, поскольку считал, что она ведет к коррупции. Мне показалось, что было бы неблагоразумно сказать ему об этом".
[17]
 В начале 80-х годов все личные архивы Мюллера попали в частные руки. Мы не будем обсуждать здесь, каким образом это произошло. Эти архивы содержали тысячи отчетов и донесений, написанных самим Мюллером или полученных им. Они отражают самые важные стороны его профессиональной деятельности и включают в себя расшифровки перехваченных разведкой телефонных разговоров, протоколы допросов, дневники, подробные досье на агентов вражеских разведок из России, Соединенных Штатов, Швейцарии и Англии. В его бумагах содержится также список так называемых V-агентов (его осведомительной сети) и огромное количество материалов, включая разного рода доказательства, по делу о покушении на Гитлера 20 июля 1944 года. По приказу Гитлера Мюллер нес персональную ответственность за это расследование и продолжал его до самого конца войны. Там же - записные книжки адмирала Канариса, рапорты о приведении в исполнение смертных приговоров, следственные материалы Народного суда и справки о смерти, - все это вперемежку со статистическими отчетами из системы концентрационных лагерей, протоколами допросов советских и британских офицеров разведки, материалами о попытках покушения на Гитлера и других, досье на наиболее значительных деятелей Третьего рейха, досье на иностранных военных и политических лидеров, записями трансатлантических радиотелефонных перехватов, сделанными разведкой германской почтовой службы, копиями докладов Министерства иностранных дел Германии и так далее.
 Среди них имеются и документы, за которыми охотились Соединенные Штаты, когда в 1946 году началась "холодная война". Мюллер спрятал часть этих документов в Берлине, а остальные - в Швейцарии,
[18]
где он жил, когда с середины лета и до начала осени того же года с ним беседовали сотрудники американской разведки. Цель данных бесед заключалась в том, чтобы выяснить, станет ли Мюллер работать на США и сохранил ли он свои архивы, и если да, то позволит ли он своим новым нанимателям воспользоваться их содержимым. Полная запись подлинных бесед насчитывает более восьмисот страниц, отпечатанных через два интервала на стандартной бумаге. Беседы велись по-немецки и записывались стенографистом. Затем их переводили на английский язык. Обе копии, и на немецком и на английском, были вручены Мюллеру и всем, кто присутствовал при записи. Копия, принадлежавшая Мюллеру, испещрена множеством пометок, сделанных его мелким, твердым почерком, - пометок, содержащих саркастические комментарии, исправления и замечания.
 Из этих восьмисот страниц были выбраны те, которые представляют наибольший исторический интерес. Поскольку одни и те же темы в этих беседах часто обсуждались по нескольку раз, соответствующие отрывки были отредактированы с целью сокращения. Каждый, кому приходилось видеть протоколы следственных показаний или стенограммы судебных процессов, знает, что точная расшифровка таких записей изобилует паузами, оговорками и неправильными речевыми оборотами, и при подготовке к публикации их устранили из литературных соображений. Хотя значительная часть текста была сокращена, к нему ничего не было прибавлено, за исключением сносок-примечаний.
 В Приложении приведены копии заслуживающих внимания документов, чтобы читатель сам мог испытать чувство исторической сопричастности.
[19]