Это и был председатель сельсовета Васюков.
 Пустыми грязными сенцами они прошли в хату, обставленную совсем бедно:
старая деревянная кровать, ветхий тонконогий стол и скамья. Потемнелые
бревенчатые стены, совершенно голые, на печи -- рваный тюфяк и ворох тряпья.
На дощатом столе -- крынка, тарелка с остатками хлеба и стакан из-под
молока. Тут же, уставясь стволом в окно, стоял немецкий ручной пулемет. В
изголовье кровати, закинутой порыжевшей солдатской шинелью, висел трофейный
автомат. Воздух в хате был кислый, спертый.
 Васюков ухватил старое вышитое полотенце и вытер скамью; Алехин сел. Не
оставляя костылей, Васюков опустился на кровать и посмотрел выжидающе.
 Алехин начал издалека: поинтересовался, какие вески* и хутора входят в
сельсовет, как убираются хлеба, много ли мужиков, как с тяглом, и задал еще
несколько вопросов общего характера.
 Васюков отвечал обстоятельно, неторопливо, придерживая левой рукой
культю и время от времени болезненно морщась. Он знал хорошо и местность, и
людей, в разговоре его проскальзывали польские и белорусские слова; однако
по говору Алехин сразу определил: "Не местный".
 ----------------------------------------
 * Вески -- деревни (белорус.).
 ---------------------------------------------------------------

 -- Вы что, нездешний? -- улучив момент, спросил капитан.
 -- Смоленский я. А здесь попал в сорок первом в окруженье и партизанил
три года. Так и остался. А вы по каким делам? -- в свою очередь
поинтересовался Васюков.
 Алехин поднялся, достал командировочное предписание и, развернув,
предъявил его.
 -- "... для вы...пол...нения за...дания коман...дования", -- медленно
прочел председатель. -- Ясен вопрос! -- осмотрев печать, немного погодя
сказал он, возвращая документ и ничуть, однако, не представляя, какое
задание может выполнять этот пехотный капитан с полевыми погонами на
выгоревшей гимнастерке в Шиловичах, более чем в ста километрах от передовой.
 И Алехин, наблюдавший за выражением лица Васюкова, понял это.
 Он оглянулся на перегородку и, услышав от Васюкова: "Там нет никого",
посмотрел инвалиду-председателю в глаза и тихим голосом доверительно
сообщил:
 -- Я по части постоя... расквартирования... Возможно, и у вас будут
стоять... Не сейчас, а ближе к зиме... месяца через полтора-два, не раньше.
Только об этом пока никому!
 -- Ну что вы, -- понимающе сказал Васюков, явно польщенный доверием. --
Разве я без понятия? И много поставят?
 -- Да, думаю, в Шиловичах примерно роту. Это уже как командование
решит. Мое дело ознакомиться с обстановкой, посмотреть местность и доложить.
 -- Роту -- это можно. А больше не разместить, -- сказал Васюков
озабоченно. -- Вы так и доложите -- больше роты нельзя. Ведь их обиходить
надо. Я сам три года служил, командиром отделения был, понимаю. Солдату в
бою достается, а уж на постое условия нужны. А где их взять? -- вздохнул он.
 -- С водой как у вас?
 -- Вода что -- ее на всех хватит. И дров в достатке. А вот с жильем
кепско*. Полы-то все больше земляные, холодные.
 -- А дрова где берете? -- спросил Алехин, стараясь направить разговор в
нужное русло.
 -- Там вот, за шоссе. -- Васюков кивнул влево, в сторону печки.
 -- А у вас же лес рядом, -- удивился Алехин, указывая
 в противоположном направлении: его интересовал прежде всего этот лес и
то, что с ним было связано.
 ----------------------------------------
 * Кепско -- скверно (польск.).
 ---------------------------------------------------------------

 -- Там, за шоссе, швырок еще немцами заготовлен. Сухой, как лучина, и
пилить не надо. Его и возят, -- объяснил Васюков. -- А в этот лес не ходят
-- запрещено!
 -- Почему?
 -- Тут немцы, как отступали, оборону, должно, держать думали. Или
преследование задержать хотели. Словом, мин понаставили.
 -- Поня-ятно...
 -- Мусить*, и немного, но где и сколько -- никто не знает. В день, как
меня назначили, мальчишки туда полезли. За трофеями. И двух у самого края --
на куски! Мы по опушке сразу знаки расставили. Мол, проход запрещен, мины!
Так что наши, шиловичские, в. этот лес -- ни шагу! А с военными случай был.
 -- С какими военными?
 -- Тут связистки у нас с неделю стояли. Молоденькие, веселые --
известно дело, на отдыхе. А в лесу грибов, ягод полно. И вот пошли двое, да
не вернулись...
 -- Давно это?
 -- Дней десять уже. Стали искать их -- метров за триста от опушки
нашли, вот там. -- Васюков взглядом указал на стену, где висел автомат. --
Снасиловали их и убили. Обмундирование забрали и документы.
 -- Кто же убил?
 -- А кто знает... После приехали энкэвэдэ с Лиды. Пограничники. На трех
машинах, с собаками. Осматривали лес, перестрелка была -- будто нашли
кого-то и побили. Опять же, говорят, кто-то на мине подорвался. Но точно не
знаю: проческу, значит, от нас начали, а больше не приходили. Должно, так
лесом на Каменку и вышли.
 -- Это было, говорите, с неделю назад. А вот в последние дни, вчера или
позавчера, вы здесь незнакомых людей не встречали?.. Военнослужащих... не
видели? Я почему спрашиваю, -- пояснил капитан, -- кроме меня, посланы еще
три группы квартирьеров. Так если мы для постоя одни и те же деревни
присмотрим или хутора, ерунда ведь получится.
 -- Понятно... Нет, насчет квартир последние дни не обращались... А
видеть двух командиров вчера видел. Мусить, и с вашей части, -- неуверенно
заметил Васюков. -- Но ко мне они не приходили.
 -- А где вы их видели, в деревне?
 -- Нет. Я вчера тут спор улаживал. Тесинского и Семашко. Из-за межи
разодрались. Пошли, значит, на поле, вот сюда. -- Васюков рукой показал за
спину. -- Обмерили все, столб зарыли. Ну, и после дела, как водится,
хлеб-соль:
 бимбера бутылку распили. Сидим у копешек, закусываем. И вижу, от леса
идут двое. Командиры. Мусить, и с вашей части.
 ----------------------------------------
 * Мусить -- должно, должно быть (польск.). В Западной Белоруссии
употреблялось и в значении -- может, возможно.
 ---------------------------------------------------------------
 -- Когда это было, в котором часу?
 -- Вечером. Перед заходом. Часов в восемь, должно...
 -- А какие они из себя? Как выглядят?
 -- Обыкновенно. Один постарше вроде и поплотнее. Он, впереди шел. А
другой -- худой, моложе, видать, этот подлиньше.
 -- Тот, что постарше, смуглый такой, носастый?! Это же Лещенко! --
обрадованно сказал Алехин, называя первую пришедшую на ум фамилию. --
Капитан! В хромовых сапогах и в кителе. У него еще фуражка с матерчатым
козырьком.
 -- Там метров двести, ежли не больше. Разве звание разберешь? Но только
в пилотках они оба и в гимнастерках. Это точно.
 -- Может, Ткачев и Журба? -- словно размышляя вслух, проговорил Алехин.
-- Они что же, из леса вышли? А вещи у них с собой какие-нибудь были?
 -- Когда я увидел, они шли от леса. А были они там или нет -- не знаю.
И вещей не видел. У одного, должно, плащ-палатка в руке, а у другого...
вроде совсем ничего.. -- А эти, Тесинский и Семашко, их видели? Может, они
лучше разглядели?
 -- Нет. У меня глаз дальний. Ежли я не увидел, а те-то и подавно. Это
точно.
 Они поговорили еще минут десять; Алехин понемногу уяснил большинство
интересовавших его вопросов и соображал: ехать ли отсюда прямо в Каменку или
заглянуть по дороге на хутора, расположенные вдоль леса.
 Васюков, под конец разговорясь, доверительно рассказал о знакомом
мужике, имеющем "аппарат", и, озорновато улыбаясь, предложил:
 -- Ежли придется вам здесь стоять -- съездим к нему обязательно! У него
первачок -- дух прихватывает!
 У Алехина, к самогону весьма равнодушного, лицо приняло то
радостно-оживленное выражение, какое появляется у любителей алкоголя, как
только запахнет выпивкой. Сдерживаясь, чтобы не переиграть, он опустил глаза
и согласно сказал:
 -- Уж если стоять здесь будем -- сообразим. Непременно!
 Он поднялся, чтобы уходить, -- в это мгновение груда
 тряпья на печи зашевелилась. Посмотрев недоуменно, Алехин насторожился.
Васюков с помощью костылей подскочил к печке, потянулся как мог и, сунув
руку в тряпье, вытащил оттуда и быстро поставил на пол мальчонку примерно
двух с половиной лет, беловолосого, в стираной-перестираной рубашонке.
 -- Сынишка, -- пояснил он.
 Выглядывая из-за ноги отца и потирая кулачком ясные голубоватые
глазенки, ребенок несколько секунд рассматривал незнакомого военного и вдруг
улыбнулся.
 -- Как тебя зовут? -- ласково и весело спросил Алехин.
 -- Палтизан! -- бойко ответил малыш.