Донесения для «Центра» Попов передавал в 1936-1938 годах радистке Урсуле Кучинской (впоследствии известная пистельница Рут Вернер), с которой он встречался раз в месяц. На связи у ней была также группа антифашистов в Данциге.
Вторжение немцев в Польшу 1 сентября 1939 года нарушило многие планы и связи группы «Монблан». Столицей Генерал-губернаторства стал Краков — штаб-квартира польской резидентуры Разведупра. В условиях оккупации Никола Попов сумел наладить контакты с ответственными работниками гитлеровской администрации и даже гестапо. Его не смущали доносы людей, завидовавших преуспевающему бизнесмену. В своей традиции, «нарушая конспирацию», коммерсант Владов совершенно официально переводил в Софию деньги, которые затем использовались для нужд подполья. «Чёрный» действовал смело, но осмотрительно. После нападения Германии на Советский Союз, связь с «Директором» (кодовое наименование начальника Разведупра с 1937 года) прервалась. Ни радиостанции, ни радиста в составе «Монблана» тогда не было. Весной 1942 года в окрестностях Кракова высадилась группа советских парашютистов. Десантники связались с резидентурой, однако воспользоваться услугами радиотелеграфиста Леонида Четырко Попов не решился. В августе 1942 года к «Мимико» прибыла подготовленная радистка и до января 1945 года поставлял информацию (которая получила в «Центре» положительную оценку), главным образом, о дислокации и перемещении немецких войск на маршруте Краков — Катовицы — Ченстохов. Кроме того, он организовал заброску в приобретение легализационных документов наших разведчиков в Чехию.
В январе 1945 года связь с Николой Поповым прекратилась, дальнейшая его судьба неизвестна.
6 сентября 1977 года в Кракове на доме № 9 по улице Юлиана Мархлевского в память о нём была открыта мемориальная доска с надписью: «С конца 1939 по 1943 г . в этом доме жил и отсюда руководил антифашистской деятельностью болгарских патриотов в Кракове Стоян Владов, верный сын своей родины и герой польского и болгарского народов, погибший в лагере смерти Освенцим. От краковской общественности». Агент Разведупра и после смерти продолжал соблюдать полную конспирацию.
ОТТО БРАУН: ВОСТОК — ДЕЛО ТОНКОЕ
Отто Браун родился в Германии 28 сентября 1900 года в г. Исманинг под Мюнхеном в семье торговца, четвертым из пяти детей. В 1902 году отец умер, а мать с детьми переехала в Мюнхен, где стала работать учительницей. Семья жила в бедности, дети посещали народную школу, созданную городом на частные пожертвования для нуждающихся детей. С 13 лет Отто учится в Королевском баварском училище для подготовки учителей в Пасинге вблизи от Мюнхена. В июне 1918 года его призывают на военную службу в Баварскую армию, но юноше повезло — война шла к концу, уже в ноябре он демобилизован. В следующем году Отто сдает, наконец, выпускные экзамены в своем училище и получает место учителя. Но к работе он так и не приступил, выбрав для себя совсем другую стезю. Вся дальнейшая его жизнь профессионально связана с партийной работой, с которой он связан ещё с 1918 года.
В апреле — мае 1919-го Отто Браун участвует в боях за Баварскую советскую республику, в декабре, одним из первых, вступает в «Союз свободной социалистической молодежи», работает в Союзе Спартака в Гамбурге, участвует в выступлениях против мартовского путча 1921 года в Средней Германии и тогда же становится коммунистом. Вся дальнейшая его жизнь профессионально связана с партийной работой.
С марта того же, 1921-го — он член ЦК КПГ и находится на руководящей работе в нелегальном военном аппарате партии в Берлине. Одновременно Отто Браун работает на советскую военную разведку. Впервые его арестовали уже в июне за участие в налете на квартиру русского полковника Фрейберга, представителя генерала Семенова, откуда они с товарищами вынесли два чемодана политических документов, оставив нетронутыми деньги и ценные вещи. Находясь в полиции, он не только не назвал своих товарищей, но и выдал себя за деятеля правых взглядов и потому в августе был освобожден из под ареста. В феврале 1922 года его приговорили к семи месяцам тюрьмы, однако, отбывать наказание подсудимый не явился и перешел на нелегальное положение.
С этого времени и до ареста в 1926 году он был одним из руководителей военного и разведывательного аппарата КПГ под именем «Карл Вагнер», попутно выполняя и другую партийную работу: сотрудник пресс-службы ЦК, преподаватель партшколы в Йене в 1923 году, оргсекретарь района Тюрингия в 1923-1924 годах, руководитель контрразведки КПГ в 1924-1925 годах.
В 1924 году Отто познакомился с 16-летней дочерью мюнхенского адвоката Ольгой Бенарио, которая вскоре стала его подругой. Эта юная женщина сыграла в судьбе Брауна решающую роль.
В сентябре 1926 году Брауна арестовали. Сначала он отбывал срок, назначенный ему по делу Фрейберга, а затем содержался в тюрьме по более серьезным обвинениям, в том числе и в государственной измене в форме шпионажа. Ольга регулярно ходила к нему на свидания в знаменитую берлинскую тюрьму Моабит. И вот, 11 апреля 1928 года, в 9 часов утра, она пришла на очередное свидание, которое, как обычно, происходило в комнате судебного следователя. Вслед за ней в комнату ворвались еще шесть человек, вооруженных пистолетами, нейтрализовали охрану и служащих, после чего все благополучно скрылись. Сообщения о дерзком побеге обошли все газеты, за головы Ольги и Отто было обещано вознаграждение в 5 тысяч марок. Но разыскать их не удалось, и не удивительно — они прямиком отправились в СССР, где немецкой полиции было их, разумеется, не достать. В Москву Отто прибыл 10 мая.
Дальше их судьбы расходятся. В Москве о дерзком побеге уже знали, и молодая пара сразу стала знаменитой. Ольгу избрали членом ЦК КИМ (Коммунистического Интернационала Молодежи). Она работала, учила иностранные языки. Отто не смог смириться с тем, что у жены совсем не остается времени для него. В 1931 году они расстались.
Дальнейшая судьба Ольги трагична. В 1934 году она, по заданию Коминтерна, отправилась в Бразилию вместе с легендарным бразильским революционером Луисом Карлосом Престесом, для подготовки революции. Они ехали туда под видом мужа и жены, и действительно стали таковыми еще по пути в Бразилию. Однако времени им было отпущено совсем немного. Бразильская революция не удалась, в 1936 году Луис и Ольга были арестованы. Престес попал с бразильскую тюрьму, а Ольгу, как немецкую гражданку, власти депортировали в Германию. Там, в немецкой тюрьме, она родила дочь Аниту. Девочку удалось вызволить из тюремных застенков, и она выросла в Мексике, у бабушки, а сама Ольга Бенарио погибла в концлагере Бернбург 5 апреля 1942 года.
Что же касается Отто Брауна, то он был куда удачливее, хотя к тому было немного предпосылок, учитывая его место работы. 11 октября он был принят в члены ВКП(б), работал в ИККИ, учился в Международной Ленинской школе, в качестве гостя в июле-сентябре 1928 года присутствовал на заседаниях 6-го конгресса Коминтерна. Потом стал слушателем Военной академии имени М. В. Фрунзе. По окончании академии, весной 1932 года, по заданию Исполкома Коминтерна и IV-го Управления Штаба РККА, он был в качестве военного советника направлен в Китай, где в то время разгоралась гражданская война, и коммунисты вели борьбу на два фронта, против Чан Кай-ши и японских агрессоров. Первоначально местом его работы был контролируемый гоминьданом Шанхай.
Принадлежность к Коммунистической партии в Китае каралась смертной казнью. Наши советники работали в условиях строжайшей конспирации. Главный военный советник, руководитель Отто, еще не прибыл. Раз в неделю Браун («товарищ Ли Дэ») вместе со своим товарищем, представителем Коминтерна при ЦК КПК Артуром Эвертом, посещал конспиративный дом ЦК. В то время секретариат ЦК КПК поддерживал регулярную связь по радио с Исполкомом Коминтерна в Москве и с Центральный советским районом Китая, где находилось временное революционное правительство и базировалась китайская Красная Армия. У представительства Коминтерна не было собственной радиостанции, и им приходилось связываться с Москвой через посредство ЦК. С другими «красными» и партизанскими районами не было даже радиосвязи — информацию о том, что там происходит, приносили лишь нерегулярно циркулирующие курьеры. С партийными организациями в других городах связь была не лучше. Как в такой ситуации ЦК ухитрялся руководить партией — совершенно непонятно. Скорее всего, руководство с его стороны было минимальным.
Революционное движение ширилось, в партизанских районах все больше приобретая характер гражданской войны. В 1931 году был созван первый съезд рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, образовано временное революционное правительство во главе с Мао Цзедуном и Реввоенсовет, руководителем которого стал Чжу Дэ. Съезд провозгласил главной задачей преобразование революционных вооруженных сил в Красную Армию, консолидацию и расширение советских районов, и усиление партизанской войны в районах, контролируемых гоминьданом. В конце 1932 года ЦК, наконец, решило: в Шанхае работать с каждым днем становится все труднее, да и большинство членов ЦК находятся кто где: в Москве, в советских районах, так что и Центральный Комитет следует перевести в Центральный советский район.
Весной 1933 года члены ЦК отправились на новое место базирования, с ними должен был отправиться и Отто Браун в качестве советника с ограниченными полномочиями. Однако он довольно туманно представлял себе ситуацию в стране и в партии, никаких конкретных директив он тоже не получил. До сих пор не прибыл и задержавшийся где-то в пути главный военный советник. К счастью, по техническим причинам отъезд отложили до осени, и Отто, которому такая задержка была на руку, усиленно учил китайский язык и ждал.
Тем временем прибыл и главный военный советник, Манфред Штерн, который добирался в Китай через Европу, Америку и Японию и опоздал на несколько месяцев. Получив, наконец, директивы, осенью Отто Браун отправился в Центральный район. Вскоре остававшееся в Шанхае бюро ЦК было арестовано, гоминьдановцы захватили радиостанцию, связь с представительством Коминтерна прервалась. Изоляция ЦК КПК от Москвы продолжалась до 1936 года.
На новом месте службы авторитет и влияние Отто Брауна поначалу были велики. Еще бы: советский товарищ, опытный боец. Несмотря на то, что военный советник не имел никаких полномочий, а мог только советовать, все равно все военные вопросы сначала обсуждались с ним, а потом уже выносились на Военный совет. Однако постепенно его влияние на события стало уменьшаться. Дело в том, что, как дисциплинированный коммунист и работник Коминтерна, в Китайской компартии он попал в трудное положение.
«Уже в 1932-1933 годах, — пишет Отто Браун в своих „Китайских записках", — главным врагом для нас был агрессивный японский империализм. Непосредственными же противниками, особенно в вооруженной борьбе, выступали гоминьдан и милитаристы различных провинций. Данное обстоятельство определило то, что в советских районах, которые ежедневно имели дело с этими непосредственными противниками, особенно в районе Цзянси — Фуцзянь, врагом номер один под влиянием Мао считался Чан Кай-ши, глава гоминьдановского правительства и верховный главнокомандующий вооруженными силами гоминьдана. Чтобы разбить Японию, заявлял Мао, необходимо сначала разгромить Чан Кай-ши… Под давлением чрезвычайных обстоятельств представительство Коминтерна и Политбюро ЦК также все больше склонялось к односторонней ориентации на советские районы и гражданскую войну» (Браун О. Китайские записки (1932-1939). М., 1974. С.16.).
Однако по некоторым теоретическим вопросам, имевшим большие практические последствия, Мао и Коминтерн расходились. Мао все чаще утверждал, что рабочий класс утратил свою руководящую роль в революции и основной ее движущей силой стало крестьянство (среди которого авторитет Мао был особенно велик). Но это было бы еще полбеды — вскоре Мао стал намекать, а затем и открыто заявлять, что центр мировой революции теперь переместился на Восток, то есть, в Китай. Коминтерн считал главным противоречием в мире противоречие между СССР и капиталистическими странами, а Мао — противоречие между Китаем и Японией. Из этих теоретических выкладок делалось одно практическое следствие: что Советский Союз должен любой ценой помогать революционному Китаю, не останавливаясь даже перед войной. Нетрудно догадаться, что и находящийся в Москве Исполком Коминтерна, и советское правительство смотрели на эти вопросы несколько по-иному. По иному рассматривал их и получивший европейское коммунистическое воспитание Отто Браун. Но, в условиях отсутствия связи с Москвой, в руках у Мао были все козыри, он все больше и больше завоевывал в партии абсолютную власть, а сторонники «московского курса» теряли свои позиции.
Постепенно Брауна перестали посвящать в важные вопросы политической жизни и вообще начали потихоньку отстранять от дел. Тогда он посчитал свою задачу в Китае выполненной, тем более что он находился здесь уже более четырех лет — в то время это был очень большой срок для работы в одной стране. Начиная с 1936-го и по 1938 год Браун неоднократно просил передать в Москву его просьбу об отзыве в СССР, но все его обращения оставались без ответа, и он даже не знал, передавались ли они. А друзья из КПК советовали ему не настаивать на отзыве, предупредив, что в Советском Союзе его могут ждать большие неприятности. Впрочем, Отто и сам уже кое-что слышал о «врагах народа». Тем не менее, он решил, что ему все равно надо отчитаться в Москве за свою работу в Китае. Но вызова все не было, и Браун настроился остаться в Китае надолго, может быть, навсегда.
Он вступил в КПК, женился на китаянке-певице Ли Лилянь и начал всерьез изучать язык. Мао предложил ему быть военным советником в штабе тыла. Но работы там для Брауна не было, да и работники штаба явно показывали, что его сотрудничество нежелательно. Наконец, он понял, что его прикрепили к штабу тыла, лишь потому что надо было где-то числиться. Впрочем, похоже, что после перехода Брауна в КПК Мао стал относиться к нему благожелательнее — нет, военный советник не стал его сторонником, но он уже не был столь важной фигурой, чтобы обращать на него серьезное внимание.
В один из воскресных дней, осенью 1939 года, рано утром, еще до восхода солнца, его разбудил посыльный из Центрального Комитета и передал записку, в которой говорилось: «Немедленно поезжай на аэродром, ты летишь в Москву». Оказалось, что в советскую столицу отправлялся Чжоу Энь-лай, и Брауна «с оказией» тоже отправили домой. Взять Ли Лилань с собой ему не разрешили. Правда, Чжоу Энь-лай обещал «все уладить», но жену Отто так больше никогда и не видел. Мао холодно пожелал советнику счастливого пути, не сказав ему ни слова благодарности за работу. Но, как бы то ни было, годы в Китае позади, и Отто летит в Москву!
По прибытии в Москву начались странности. Отто Браун неделями отвечал на вопросы, писал отчеты и докладные. Сначала он думал, что так и положено, но потом понял, что за этой дотошностью скрывается нечто большее, чем должностная волокита. В декабре его пригласили на беседу с представителями КПК, где присутствовали и некоторые руководящие работники Исполкома Коминтерна. Там Брауну предъявили множество обвинений, от которых, впрочем, он успешно отбился. Поскольку в Китае он добросовестно придерживался «московского курса», и беседа тоже происходила в Москве, нетрудно догадаться, что на сей раз козыри были у него на руках.
Впоследствии Браун узнал, что присутствовавшие на совещании Чжоу Эньлай и младший брат Мао Цзедуна Мао Цзэминь получили задание: добиться в Москве не просто исключения Брауна из партии, но уничтожения его как «врага народа». Однако из этого ничего не получилось. Никаким репрессиям Отто Браун не подвергался, все время он спокойно жил и работал сначала в Москве, а потом в ГДР. Все ограничилось тем, что его уволили из армии и отстранили от дел, связанных с Китаем, предложив помалкивать о том, что там происходит. Эту рекомендацию он неукоснительно выполнял вплоть до 1964 года, когда выступил в «Нойес Дойчланд» со статьей «От чьего имени говорит Мао Цзе-дун?».
Когда все проверки и обсуждения завершились Отто Браун получил работу редактора и переводчика в Издательстве иностранной литературы. В период Великой Отечественной войны он был политинструктором в лагерях немецких, а затем японских военнопленных. Там его знали как «комиссара Карла Вагнера». С 1946 по 1948 Браун преподавал в Центральной антифашистской школе в Красногорске под Москвой. Потом снова работал в Издательстве иностранной литературы. В ГДР вернулся в 1954-м. На родине Отто Браун стал научным сотрудником Института марксизма-ленинизма при ЦК СЕПГ, где отвечал, в частности, за немецкое издание трудов В. И. Ленина. В 1961 году партия направила его на новый пост. После трехлетней работы на посту первого секретаря Союза писаталей ГДР, Браун занимался переводами с русского языка, был научным сотрудником Института общественных наук при ЦК СЕПГ. Награжден орденами Карла Маркса (ГДР) и Отечественной войны I-й ст. (СССР). Умер Отто Браун в августе 1974-го в Болгарии.
МАНФРЕД ШТЕРН: ЕГО НАЗЫВАЛИ «СПАСИТЕЛЕМ МАДРИДА»
Как и у многих других разведчиков, и деятелей Коминтерна, у этого человека было много имен и псевдонимов. В Германии, Австрии, США, Китае и Испании — в каждой стране новые документы и клички. А на страницах партийной печати он писал военно-политические статьи за подписью М. Фред. Его настоящее имя — Манфред Штерн.
Манфред Штерн (Манфред Сальманович Стерн) родился в 20 января 1896 года в деревне Волока, Северная Буковина, на территории Австро-Венгрии (сейчас Украины), в семье бедного крестьянина. Он был вторым сыном, а всего у его родителей было двенадцать детей. Тем не менее, Манфред сумел окончить начальную школу в родном селе и 1-ю государственную гимназию в Черновцах, а затем с помощью старшего брата Филиппа, который был адвокатом, смог поступить в Венский университет, где изучал медицину. Там он и примкнул к революционному рабочему движению.
Когда началась первая мировая война, его призвали в австро-венгерскую армию, где он сначала был унтер-офицером санитарной службы, а затем окончил офицерскую школу. В июне 1916 году, во время наступления русской армии на Юго-Западном фронте, он попал в плен и был отправлен в Россию, сначала в Троицкосавский, а затем в Березовский лагерь для военнопленных.
В Сибири Манфред валил лес, строил бараки, батрачил у богачей. В июне 1918 года он вступил в Интернациональный отряд, сражавшийся на стороне красных против Чехословацкого корпуса и войск Белой Армии. В одном из сражений Манфред попал в плен к врагам и был заключен в Иннокентьевский концлагерь, откуда был освобожден во время восстания против колчаковцев в Иркутске в декабре 1919 года. Воевал в составе Народно-революционной армии Дальневосточной республики (НРА ДВР).
