Во всяком случае, в настоящее время лишь одни танки имеют возможность вести наземный бой, наступая на обороняющегося противника и ведя по нему огонь еще до того, как его пулеметы и артиллерия будут подавлены. Мы не сомневаемся в том. что при стрельбе с места вероятность попадания выше, чем при стрельбе \54\ с хода; это мы сами очень хорошо знаем и допускаем ведение как того, так и другого вида огня. Однако "только продвижение является залогом победы". Должны ли танки использоваться в наступлении (как считают* некоторые) только с целью прорыва главной полосы глубоко эшелонированной обороны противника, насыщенной противотанковыми средствами и артиллерией, т. е. является ли танковое наступление сражением техники, как это было во время мировой войны? Безусловно, нет. Кто так думает, тот исходит из представления лишь о пехотных танках, т. е. о таких танковых частях, задача которых исчерпывается тесным взаимодействием с пехотой и которые действуют с таким же темпом, как и пехота, тогда как продвижение ее мы считаем слишком медленным. Мы не можем позволить себе ни предварительных рекогносцировок, проводящихся в продолжение недель и месяцев, ни большого расхода боеприпасов. Мы не хотим этого делать; вместо этого мы стремимся в заранее обусловленное время парализовать противника. одновременно на всю глубину его обороны. Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что со своим ограниченным запасом боеприпасов танки не в состоянии провести "планомерную артиллерийскую подготовку" или "массированный артиллерийский удар". Мы предлагаем как раз обратное: танки должны вести прицельный огонь прямой наводкой и одиночными выстрелами, потому что многолетний военный опыт показал, что даже ураганный артиллерийский огонь, продолжающийся в течение недель, был не в состоянии помочь пехоте одержать победу. Учитывая боевой опыт наших противников, мы полагаем, что именно танки в состоянии наносить стремительные удары одновременно по различным участкам обороны противника на значительном по ширине фронте, что именно они играют решающую роль в достижении общего успеха наступления и что достигаемый ими успех будет иметь не только тактическое \55\ значение, какое имели прорывы танков во время первой мировой войны. Прицельный огонь танков не только "слегка заденет" противника, как это бывает при стрельбе по площадям, требующей колоссального и бесполезного расхода боеприпасов. Танки при достаточной их плотности, ширине фронта наступления и глубине боевых порядков могут уничтожить значительную часть обнаруженных целей противника и проделать брешь в его обороне, куда устремятся наши резервы со скоростью гораздо большей, чем это было в 1918 г. Мы считаем необходимым, чтобы эти резервы состояли из танковых дивизий, так как все остальные рода войск не обладают достаточной боеспособностью, скоростью и подвижностью, необходимыми для успеха наступления и последующего преследования противника. Таким образом, мы не можем согласиться с той точкой зрения, что танки являются лишь "дополнительным средством для достижения решающего успеха в бою и что, взаимодействуя с другими родами войск, они лишь в некоторых благоприятных условиях должны поддерживать продвижение пехоты"*. Если танкам будет отведена только вспомогательная роль, то все останется так, как было в 1916 г. Если не сделать решительного скачка, то мы будем вынуждены снова перейти к позиционной войне, похоронив всякую надежду на быстрое достижение решающего успеха в будущем. Ни предположения о наличии больших запасов боеприпасов у наших будущих противников, ни увеличивающаяся точность стрельбы и дальнобойность артиллерии существующих калибров, ни значительное улучшение техники стрельбы не в состоянии поколебать наши взгляды. Напротив, мы считаем, что в наступлении танки являются основным родом войск, и эту свою точку зрения мы будем твердо отстаивать до тех пор, пока техника не обеспечит нас чем-то более лучшим. Мы ни в коем случае не можем мириться с такой артиллерийской подготовкой, которая требует \56\ слишком много времени и отказа от элемента внезапности, руководствуясь лишь принципом, заключающимся в том, что якобы "только огонь обеспечивает начало движения"*. Наоборот, мы считаем, что бронированные моторы могут донести наше оружие к месторасположению противника без такой предварительной артиллерийской подготовки, если только будут соблюдены следующие важнейшие условия: движение по удобной местности, внезапность, массированное использование танков. Слова "массированное использование" приводят в дрожь наших критиков. Они пишут: "Таким образом, возникает вопрос, является ли в принципе правильным массированное использование танков и не будет ли более целесообразным использовать их совместно с пехотой, чтобы придать наступлению необходимый размах"*. В этом высказывании мы прежде всего находим признание наших критиков, что наступление пехоты без танков не может достигнуть необходимого размаха. Отсюда мы делаем вывод, что тот род войск, действия которого могут придать наступлению необходимый размах, должен, несомненно, считаться главным родом войск. Вопрос о том, следует ли распределять танки по пехотным частям или нет, может быть разъяснен на следующем примере. Происходит война между красными и синими. Каждая из воюющих сторон имеет по 100 пехотных дивизий и по 100 танковых батальонов. Красные распределили танки по пехотным дивизиям, синие свели их в танковые дивизии, которые составили резерв главного командования. Линия фронта протяжением, скажем, в 300 км характеризуется следующим образом: 100 км линии фронта представляют танконедоступную местность, 100 км - местность с отдельными препятствиями и преградами для танков и остальные 100 км - танкодоступную местность. Поэтому при переходе синих в наступление, вполне возможно, сложится такая обстановка: значительная часть пехотных \57\ дивизий красных с танками будет располагаться против позиций синих на танконедоступной местности, где танки совершенно не смогут быть использованы, а другая часть их дивизий с танками расположится перед местностью, мало благоприятной для действий танков. Стало быть, танки последних, находясь в несколько лучших условиях, чем танки первой части дивизий, также вряд ли смогут рассчитывать на успех. Во всяком случае, красные смогут использовать только часть своих танков, расположенных перед танкодоступной местностью. Синие же, наоборот, смогут сосредоточить все свои танки на решающем направлении, там, где местность больше всего благоприятствует их действиям. Они получат возможность вступить в бой по меньшей мере с двойным превосходством в танках, а на остальных участках фронта смогут организовать оборону против распыленных танковых частей красных. Пехотной дивизии, имеющей в своем распоряжении около 50 противотанковых орудий, значительно легче обороняться от 50, чем от 200 наступающих танков. Поэтому в предложении распределить танки по пехотным дивизиям мы усматриваем не больше чем возвращение к примитивной тактике англичан, которой они придерживались в 1916-1917 гг. Эта тактика еще тогда показала свою полную несостоятельность, поэтому была затем заменена тактикой сосредоточения сил и средств на одном направлении, приведшей к успеху во время сражения у Камбре. Мы желаем добиться победы посредством такого вида оружия, которое можно быстро перебросить к району расположения противника, ведущего огонь прямой наводкой, защищенного броней и передвигающегося с помощью мотора. Говорят, что "мотор не является новым оружием, а лишь по-новому перебрасывает боевые средства старого типа"*. Всем известно, что сами моторы не стреляют. Когда мы говорим о бронетанковых войсках как о чем-то новом, то имеем при этом в виду новый род \58\ войск, подобно тому, как, например, использование мотора военно-морским флотом привело к появлению подводных лодок; только благодаря использованию мотора стало возможным появление самолета, а вместе с ним - военно-воздушных сил. Следовательно, и здесь речь идет о новом роде войск. Мы, танкисты, считаем свой род войск вполне "созревшим" и уверены, что наш успех в будущих сражениях наложит отпечаток на предстоящие события. Если наступление танков будет удачным, то все остальные рода войск должны будут приспособиться к тому, чтобы действовать в одинаковом с ними темпе. Поэтому мы и требуем, чтобы те рода войск, которые будут взаимодействовать с нами для развития нашего успеха, были также подвижными и были нам приданы еще в мирное время, потому что решающее значение в будущих сражениях будет иметь не количество пехоты, а количество бронетанковых войск. * * * Поздней осенью 1937 г. происходили крупные маневры, на которых присутствовал Гитлер, а в последние дни маневров - и иностранные гости: Муссолини, английский фельдмаршал сэр Сирил Деверел, итальянский маршал Бадольо и венгерская военная миссия. От бронетанковых войск к участию в маневрах была привлечена 3-я танковая дивизия под командованием генерала Фесмана и 1-я танковая бригада. Мне было поручено руководство посредническим штабом бронетанковых войск. Результаты маневров показали, что танковая дивизия вполне оправдала себя как боевая единица. Неудовлетворительно работали лишь ее службы снабжения и ремонта. Необходимо было принять соответствующие меры по улучшению работы этих служб. Я представил свои соображения по данному вопросу командованию корпуса. К сожалению, мои предложения не были приняты \59\ во внимание, и те же недостатки дали о себе знать еще раз весной 1938 г. В последний день маневров специально для иностранных гостей было проведено крупное наступление всех танковых сил, участвовавших в маневрах под моим командованием. Впечатление было исключительно сильное, хотя мы располагали в то время лишь небольшими танками типа T-I. После маневров в Берлине состоялся парад войск, а затем заключительный завтрак, устроенный генерал-полковником бароном фон Фричем для иностранных гостей. Это обстоятельство дало мне возможность принять участие в ряде интересных бесед, в том числе с фельдмаршалом сэром Сирилом Деверелом и маршалом Бадольо. Бадольо рассказал о своем опыте в абиссинском походе, сэр Деверел заинтересовался моими взглядами на проблемы моторизации. Молодые английские офицеры интересовались, можно ли во время настоящих боевых действий передвигать на поле боя такое большое количество танков, как мы это делали на маневрах, устроенных для Муссолини. Они не верили в такую возможность, а многие из них являлись сторонниками теории использования бронетанковых войск лишь в качестве вспомогательного рода войск. Во всяком случае, беседы носили чрезвычайно оживленный характер. \60\
ГЛАВА III. ГИТЛЕР В ЗЕНИТЕ ВЛАСТИ
1938 год. Кризис Бломберга - Фрича. Аншлюсс Австрии и присоединение Судетской области
Богатый различными событиями 1938 год начался неожиданным присвоением мне в ночь со 2 на 3 февраля звания генерал-лейтенанта и приглашением в Берлин на 4 февраля для беседы с Гитлером. Утром 4 февраля на одной из улиц Берлина я встретил знакомого, сообщившего мне, что я назначен командиром 16-го армейского корпуса. Это сообщение меня чрезвычайно поразило; я немедленно купил утреннюю газету, в которой с удивлением прочитал сообщение об отставке ряда высших офицеров армии, в том числе Бломберга, Фрича и моего покровителя генерала Лутца. Приглашение в имперскую канцелярию имело в основном целью объявить мне об этом. Все командиры корпусов вермахта выстроились полукругом в зале, в центре которого стоял Гитлер. Он сообщил нам, что причиной отставки имперского военного министра генерал-фельдмаршала фон Бломберга послужил его брак, а командующего сухопутными войсками генерал-полковника барона фон Фрича он вынужден уволить в отставку по \61\ причине нарушения им уголовных законов. Об отставке других лиц Гитлер не стал распространяться. Мы стояли, как окаменелые. Тяжкие обвинения, выдвинутые против наших высших начальников, которых мы считали безупречно честными людьми, нанесли нам удар в самое сердце. Трудно было верить в правдоподобность этих обвинений, однако следовало считаться с тем, что вряд ли глава государства заявил бы о них без достаточных на то оснований. Закончив свою речь, Гитлер ушел. Вскоре отпустили и нас. Никто из нас не был в состоянии вымолвить хоть слово. Что можно было сказать в столь потрясающий момент о последствиях этого события в будущем? Отставка Бломберга была предрешена. Оставаться на посту министра он больше не мог. Совершенно по-иному обстояло дело с Фричем. Было предложено произвести военно-судебное расследование. Военный суд, который происходил под председательством Геринга, вынес оправдательный приговор вопреки мнению председателя суда. Весьма скудные обвинения, предъявленные Фричу, были признаны совершенно недостаточными. Через месяц после всей этой гнусной истории нас снова собрали, на этот раз на одной из авиабаз; здесь из уст председателя верховного военного трибунала генерала Хейтца мы услышали приговор по делу Фрича и его подробное обоснование. Перед тем как был зачитан приговор, с небольшой речью выступил Гитлер, в которой он выразил свое сожаление по поводу случившегося и заверил нас, что подобные инциденты больше повторяться не будут. Мы выразили пожелание, чтобы Фрич был полностью реабилитирован. Новый главнокомандующий сухопутными силами генерал-полковник фон Браухич, назначенный на эту должность по предложению Бломберга, согласился лишь на назначение Фрича командиром 12-го артиллерийского полка в Шверине, чтобы тем самым восстановить его на службе в армии. На \62\ более ответственную должность его больше не назначали. Ввиду того позора, который генерал-полковнику пришлось пережить, это назначение явилось искуплением далеко не удовлетворительным. Хотя свидетель, давший фальшивые показания против Фрича, был по приказу Гитлера казнен, все же те, кто стоял за кулисами всей этой инсценировки, остались ненаказанными. Смертный приговор, вынесенный доносчику, явился своего рода маскировкой.
