22 августа 1939 года я получил приказ направиться в померанский учебный лагерь Гросс-Борн, чтобы там вместе со штабом сформированного 19-го армейского корпуса, носившего название "фортификационного штаба Померании", принять участие в сооружении полевых укреплений вдоль имперской границы для защиты Германии от наступления поляков. В состав 19-го армейского корпуса были включены: 3-я танковая дивизия, 2-я и 20-я мотодивизии, а также корпусные части. 3-я танковая дивизия была усилена танковым учебным батальоном, имевшим на вооружений наши новейшие средние танки T-III и T-IV. В составе корпусных частей находился также учебный \90\ разведывательный батальон из города Дебериц-Крампниц. Эти учебные части и подразделения наших военных школ были привлечены по моей просьбе с тем, чтобы они первыми смогли накопить практический опыт, что могло пойти на пользу в их будущей учебной деятельности. Только после выступления Гитлера с речью перед командующими армиями в Оберзальцберге, на котором я не присутствовал, мне стало известно от командующего 4-й армией генерал-полковника фон Клюге о возложенной на меня задаче. Я узнал, что мой 19-й армейский корпус входит в состав 4-й армии. Южнее (справа от меня) находился 2-й корпус генерала Штрауса, севернее (слева) - пограничные части генерала Каупиша, которым непосредственно перед началом боевых действий была придана 10-я танковая дивизия, находившаяся с марта этого года в Праге и ее окрестностях. За моим корпусом в качестве армейского резерва находилась 23-я пехотная дивизия из Потсдама (см. приложение 1). Моя задача сводилась к тому, чтобы форсировать Брда между Цемпельбург (Семпольно) справа и Конитц (Хойнице) слева, быстро. достичь Вислы, отрезать и уничтожить польские части, расположенные в так называемом "польском коридоре". Дальнейшее продвижение предполагалось после поступления нового приказа. Корпус Штрауса, действуя справа от меня, должен был также продвинуться до Вислы, а соединение генерала Каупиша, действовавшее левее, - наступать на Данциг (Гданьск). Имелись предположения, что польские силы в "коридоре" состояли из трех пехотных дивизий, одной кавалерийской бригады "Поморска" и небольшого числа танков типа Фиат-Ансальдо. Граница с польской стороны была укреплена полевыми сооружениями. С нашей стороны были хорошо видны окопные работы противника. Видимо, имелся еще один тыловой оборонительный рубеж по реке Брда. Начало наступления намечалось на утро 26 августа. Благодаря заключенному \91\ в эти дни соглашению с Советской Россией Гитлер обеспечил необходимую для ведения войны безопасность тыла. Относительно реакции западных держав он под пагубным влиянием Риббентропа поддался иллюзии, считая их вмешательство невозможным. Во всяком случае, мое утверждение не будет запоздалым, если я скажу, что настроение армии было подавленным, и не будь пакта с Россией, вероятно, многое было бы еще труднее. С тяжелым сердцем мы начали войну, и не было ни одного генерала, который бы ратовал за нее. Все старые офицеры и многие тысячи наших солдат, принимавших участие в первой мировой войне, знали, что значит война. Они понимали, что война, возможно, не ограничится одной Польшей. Вмешательства других государств следовало бояться, так как Англия в марте, т. е. после образования богемского протектората, предложила Польше гарантию ее независимости. Каждый из нас думал о матерях и женах немецких солдат и о тяжелых жертвах, которые они должны нести даже при благоприятном исходе войны. Наши собственные сыновья также находились в армии. Мой старший сын Гейнц Гюнтер был полковым адъютантом в 35-м танковом полку, второй мой сын Курт в звании лейтенанта 1 сентября начал службу в разведывательном батальоне 3-й танковой дивизии, находясь, таким образом, в моем корпусе. Последняя моя квартира перед войной находилась в Добрине, вблизи Пройсиш-Фридланд, где нас сильно баловали наши любезные хозяева Вилкенсы. В ночь с 25 на 26 августа наступление было отменено. Почти вышедшие на исходное положение части мы едва успели отвести назад. Очевидно, дипломатические переговоры шли полным ходом. Вспыхнула небольшая искра надежды на сохранение мира. Однако боевым воинским частям ничего хорошего она не принесла. 31 августа последовала новая тревога, на этот раз действительно боевая. Дивизии заняли исходное \92\ положение вдоль границы. Их положение было следующим: - справа - 3-я танковая дивизия генерала барона Гейера фон Швеппенбурга; ее задача - продвигаться между реками Семпольно и Каменка к реке Брда, форсировать эту реку восточнее Пруш, у Гаммермюле и затем нанести удар в направлении Вислы у Шветц (Свеце); - в центре, севернее р. Каменка, между Грюнау и Фирхау - 2-я мотодивизия генерала Бадера; ее задача - прорвать польские пограничные укрепления и затем продвигаться в направлении Тухель (Тухоля); - слева, западнее Конитц (Хойнице) - 20-я мотодивизия генерала Викторина; ее задача - овладеть этим городом и продвигаться затем через Тухольскую пустошь и город Оше (Осе) на Грауденц (Грудзендз). Главный удар при наступлении наносила усиленная корпусными частями 3-я танковая дивизия, за которой следовал армейский резерв (23-я пехотная дивизия). 1 сентября в 4 час. 45 мин. корпус перешел границу, развертываясь в боевые порядки. Густой туман застилал землю. Поэтому авиация вначале была лишена возможности действовать. Я сопровождал 3-ю танковую бригаду в первом эшелоне до района севернее Цемпельбурга (Семпольно), где завязались первые незначительные бои. К сожалению, тяжелая артиллерия 3-й танковой дивизии, выполняя данные ей указания, была вынуждена стрелять в туман. Первый снаряд разорвался в 50 м от моего командирского танка, второй - в 50 м позади него. Я предположил, что следующий снаряд попадет прямо в машину, и приказал водителю повернуть вправо. Но он начал нервничать при этом непривычном для него грохоте и въехал на полном ходу в ров. Передняя ось полугусеничной машины была погнута, что сильно затрудняло управление. Поэтому мне пришлось временно отказаться от своей поездки. Я отправился на командный пункт \93 - Общая схема 1\ \94\ корпуса, взял другую машину и объяснился с чересчур рьяными артиллеристами. Здесь мне представляется случай упомянуть, что я первым из командиров корпусов стал использовать бронированные командирские машины, чтобы сопровождать танки на поле боя. Они были снабжены радиоаппаратурой, что позволяло поддерживать постоянную связь с командным пунктом корпуса и с подчиненными дивизиями. Севернее Цемпельбурга (Семпольно), у Гр. Клоня, завязался первый серьезный бой. Это произошло в тот момент, когда вдруг внезапно рассеялся туман и развернутые в боевой порядок наступающие танки оказались перед фронтом обороны поляков. Оборонявшимся удалось из противотанковых пушек сделать несколько метких выстрелов, давших прямые попадания в наши машины. Были убиты один офицер, один фаненюнкер[14] и восемь рядовых. Гр. Клоня была владением моего прадеда барона Гиллера фон Гертрингена. Кроме его могилы, там находилась и могила моего деда - Гудериана. Там же, в Гр. Клоня, родился и мой отец. Впервые в своей жизни я приблизился к месту, которое когда-то было так любимо моими родными. После замены машины я снова отправился на участок фронта 3-й танковой дивизии, вышедшей своими передовыми подразделениями на реку Брда. Главные силы дивизии стояли между Прущем и Кл. Клоня, готовясь к расположению на отдых. Командир дивизии находился на совещании у командующего армейской группой генерал-полковника фон Бока. Поэтому меня проинформировали о положении на реке Брда находившиеся там офицеры 6-го танкового полка. Командир полка не верил в возможность форсирования реки в этот же день и намеревался старательно выполнить желанный приказ о расположении на отдых. \95\
