ГЛАВА 37. КТО ВЫ, МИСТЕР ПРИМАКОВ? СЛАВНЫЕ РЕБЯТА ИЗ «ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА».

А.Д.: Идеальным, конечно, считался вариант, когда внедренные в журналистскую среду разведчики умели еще и писать. Статьи того же Зорге были высоко профессиональными. Их до сих пор читают те, кто всерьез занимается Японией. Мы уже говорили о прекрасном стиле Хохлова, Колосов умел держать в руках перо…

Г.К.: А Примаков, бывший собкор «Правды» в Египте (в те же годы, когда там трудился известинец Кондрашов), вырос до премьер-министра. Правда, он отрицает тогдашнюю свою причастность к спецслужбе.

Дайджест

«А.К.: Почему он чекист? Объясните мне, дураку? Он же всю жизнь в Академии наук проработал! В Институте мировой экономики! Он же не вылезал из «9-й студии» - Зорин там, Замятин… И вдруг раз – Горбачев делает его председателем одной из палат Верховного Совета СССР. Потом Примаков исчезает и после, уже когда уходит Гайдар, становится директором Службы внешней разведки. Потом в МИД: это еще ладно, дипломат. А потом раз – и «мы чекисты, мы чекисты»… Откуда взялся такой? В каком звании? Ты что, «подснежником» был в АН СССР? Как тогда до академика дослужился? Ты в кадровом резерве, что ли? Потом Примаков говорит: «Садам Хусейн – мой друг, поеду договорюсь с ним». Поехал – его послали на… Потом вторая война. Опять: «Хусейн мой друг, поеду…». Опять послали. Может, врет, что он чекист?…»

(А.Кох, И. Свинаренко. «Ящик водки. Том 3. Бутылка пятнадцатая»., стр. 236. Москва, 2004).

          А.Д.: Бывший коллега Примакова – собкор «Правды» в Бейруте Гейвандов вдруг появился в «Известиях» в качестве политобозревателя…

          Г.К.: До семейного перехода М. в «Новые Известия»-1 (дочь занималась не столько пиаром, сколько организацией редакционных вечеринок, досугом журналистов и их детей) он трудился в отделе рекламы «Известий», где вместе с иными «коллегами в погонах» (бывших среди них не бывает) готовил тематические вкладки. До того, как Голембиовский размежевался с КГБ, М. работал в иностранном отделе «Известий», нередко публиковал заметки о ставшей почти родной Мальте. Там в 70-е годы он  трудился корреспондентом ТАСС, находясь в номинальном подчинении моего бывшего тестя, тогда заведующего лондонским отделением агентства.

А.П.: Меня это поражало. Я-то всегда полагал, что если человеку приходится раздваиваться, он лишается той степени сосредоточенности, которая необходима, чтобы стать классным специалистом в своем деле.

А.Д.: Так на то их и учили. Школа!

А.П.: А, по-моему, Голембиовский не ради какого-то эффекта решил освободиться от офицеров КГБ, работавших под «крышей» редакции. Да, во многих странах мира спецслужбы используют это прикрытие. Бесспорно и то, что среди сотрудников двойного подчинения немало хороших людей, способных журналистов. Но, в сущности, это не имело значения. Не это, по крайней мере, считалось первичным. Самым важным было, в каком ведомстве состояли они на службе, что это была за организация, с какой историей.

Наверное, среди спецслужб разных стран трудно найти другую, столь запятнавшую себя участием в необъявленной войне против собственного народа. Это на ее совести массовые репрессии, пытки, противозаконные расправы, искалеченные судьбы миллионов соотечественников. Многие годы, обладая безграничными, по сути, полномочиями, она не шпионов ловила, а объявляла «по воле партии» шпионами и диверсантами тех, кого следовало истребить. Случайно ли, что даже Берия был объявлен, в конце концов, английским шпионом? Так что, присутствие в «Известиях» сотрудников этих «органов» государственного тела, несомненно, сказывалось на репутации газеты. Вольно или невольно выходило, что каждый шаг редакция делает под присмотром растворившихся в коллективе лиц, игравших роль «недреманного ока». Я думаю, именно желание освободиться от «пригляда» двигало Голембиовским.

Г.К.: А кто-то из собкоров после его решения «сдался», кого-то уволили?

А.П.: Может, кого-то и уволили. Но важнее было декларировать принцип, чем осуществить его. Это была даже не бравада, а демонстрация независимости. Четвертая власть напоминала, что она - власть. И заявляла претензию на самостоятельность. Правда, если «органы» и пошли в чем-то навстречу пожеланиям трудящихся пера и бумаги, то только потому, что «там» поняли реальный смысл подобной демонстрации.

А.Д.: Это все-таки скорее был жест. Если кого-то сократили, то по экономическим причинам - корпунктов стало меньше.

А.П.: Но ведь их содержала не редакция, а спецслужбы.

А.Д.: И у спецслужб возможности изменились.

А.П.: Думаю, договаривались уже за закрытыми дверями, не афишируя.

А.Д.: Два человека - Л., оставшийся в Берлине, и Г., вернувшийся из Лиссабона, стали штатными сотрудниками редакции. Точнее - только редакции.

А.П.: Как правило, корреспонденты из «параллельного мира» были на удивление славными ребятами. Они весьма располагали к себе обаянием и дружелюбием.

А.Д.: А как иначе! Надо же установить контакт, «влюбить» в себя. Со мной на курсе учился Жора Стойлик. Его распределили в Ташкент, на радио. Год прошел, вдруг - объявляется в Москве. Встретились. Он и объясняет. Оказывается, в Англию посылают делегацию советской молодежи. И он туда попал. Их было по одному от каждой республики. Распланировали так, чтобы от Узбекистана был молодой журналист, но - не узбек. И выпало Жоре.

Г.К.: Кончилось драмой?

А.Д.: Скорее, комедией. Возвращается он с туманного Альбиона и рассказывает. Они там все в «угадайку» играли. Знали же, что один из них - наблюдающий, человек в штатском, не тот, за кого себя выдает. В общем, Жора вычислял. А один, говорит, парень, виноградарь из Молдавии, никаких подозрений не вызывал. Свойский, смелый, остроумный, обаятельный. Они в этой Англии подружились. Не разлей вода. Прилетают в Москву. Стойлик просит у него молдавский телефон. Тот мнется. Потом - вполголоса: «Извини, Жора, но телефон дать не могу. Не из Молдавии я, понимаешь?» Во как!

Дайджест

«…Кое-кто из западных кремленологов утверждал не раз, что «Литгазета» — орган КГБ. Да, изредка нам приходилось уступать нажиму... Но, по большому счету, единственное, что связывало нас с Лубянкой, были «совместные» корпункты в Нью-Йорке, Токио, Лондоне и Париже. За свои уступки мы требовали ответных. Например, в Нью-Йорке успешно работал на нас известный писатель, драматург и публицист Г. Боровик, которого можно обвинить в чем угодно, но только не в работе в КГБ. Мы придирчиво относились к кадровым сотрудникам разведки, которых нам навязывали как собкоров «ЛГ». И это сходило нам с рук...».

(В. Сырокомский  «Загадка патриарха. Воспоминания старого газетчика». «Знамя» №4 за 2001 г.).