Накануне первой мировой войны одним из громких скандалов, связанных с секретными службами, было разоблачение полковника генштаба австрийской армии Альфреда Редля, который в течение 12 лет работал на Россию.
Альфред Виктор Редль родился в марте 1864 г. в семье старшего железнодорожного инспектора в Лемберге, ныне Львове. После окончания кадетского училища и производства в офицеры в 1887 г. Редль был назначен адъютантом командира батальона одного из полков лембергского гарнизона. Вскоре его направляют в Венскую военную школу, по окончании которой он возвращается в свой полк. По делам службы капитан Редль несколько раз командировался в Россию. Благодаря знанию русского языка и славянскому происхождению Редля определили в русскую группу раз-ведбюро генерального штаба. В его обязанности входила вербовка, подготовка и засылка тайных агентов в Россию, а также обработка поступающих развед-данных.
Через несколько месяцев Редля переводят в отделение, где перепроверяется вся поступающая информация. Этим отделением в звании майора он руководил шесть лет. Он курировал и так называемый наступательный шпионаж, и пассивную разведслужбу, наблюдая за разведкой на всей имперской территории. В 1901 г. варшавский агентурный центр русской охранки поручает своему агенту Августу Пратту собрать всевозможную информацию служебного и частного характера о Редле. Когда Пратт узнал о гомосексуальной связи Редля с одним молодым офицером, он решил использовать эти данные для шантажа Редля. В подкрепление своих "доводов" Пратт обещал также еще ежемесячное вознаграждение. Так произошла вербовка офицера генерального штаба. Первым заданием Редля стало составление планов двух фортов крепости Перемышль в Галиции. Помимо гонорара, он требует, чтобы русская секретная служба направила в Австрию "агента на заклание", разоблачение которого Редль мог бы приписать своему отделу. Этот прием затем практиковался на протяжении нескольких лет. Редль выдавал военные секреты, а русская разведка снабжала его не только деньгами, но и агентами, которых он "разоблачал", повышая свой авторитет в глазах начальства.
Редль сыграл решающую роль в провале австрийской агентурной сети в России. Более того, его действия практически парализовали австрийскую контрразведку. Но несмотря на провалы, никому и в голову не приходило заподозрить Редля в предательстве. Конспиративные встречи Редль проводил чрезвычайно осторожно. Его контакты с русскими резидентами происходили, как правило, не в Вене, а в шикарной карлсбадской гостинице "Гранд-отель Пупп". Среди переданных Редлем документов были секретные планы возможных боевых действий в случае вооруженных конфликтов, а также относящиеся к ним закрытые инструкции, карты генерального штаба, мобилизационные инструкции, документы, содержащие данные о численности войск, анализы маневров и различные военно-технические характеристики. Благодаря щедрым гонорарам этот офицер, раньше не вылезавший из долгов, становится завсегдатаем фешенебельных венских ресторанов, разъезжает в дорогих лимузинах с ливрейным шофером, держит несколько верховых лошадей, поселяется в роскошном особняке.
Не забывает он и "своего возлюбленного", улана Штефана Хоринке, который был "зацепкой" для русской разведки. Редль дарит ему спортивный автомобиль, пару скакунов, оплачивает его квартиру и даже назначает своему другу фиксированный месячный оклад. Чтобы объяснить столь внезапное изменение своего образа жизни, Редль распространяет слух о смерти богатой тетки, якобы завещавшей ему крупное наследство. Его начальников такое объяснение удовлетворяет, хотя было известно, что один из братьев Редля, скромный чиновник, живущий в Лемберге, едва сводит концы с концами.
По некоторым сведениям, в отдельные годы Редль получал от русской разведки вознаграждение, превосходившее годовой бюджет всего разведбюро австрийского генштаба. Русское верховное командование очень ценило его. Через Редля в генштаб австрийских войск пи-падали ложные данные о русском военном потенциале, в частности, разведке удалось существеннно занизить данные о стратегических резервах русской армии. Редль пользовался высоким авторитетом не только как руководитель разведбюро, но и как эксперт, привлекавшийся при ведении дел о шпионаже. Вот что впоследствии вспоминал военный прокурор, подполковник юридической службы в отставке доктор Ганс Зслигер: *Я познакомился с Рсдлем в 1904 году. Он был любезен, настоящий джентльмен. Когда нас представили друг другу, он пожал мне руку и сказал: "Я рад, что такой молодой военный юрист, как ты, сразу получил возможность участвовать в одном из самых громких шпионских процессов. Здесь ты многому научишься, а я по ходу нашего сотрудничества буду охотно помогать тебе в профессиональном смысле". Во время моего многомесячного пребывания в Галиции мы встречались едва ли не каждый вечер Потягивая дорогое вино и попыхивая сигарой, Редль, обычно избегавший общения с армейскими офицерами, выказывая тем самым некую благородную Неприступность, делался разговорчивым.
"Несмотря на мое немецкое имя, я русин, - заявлял он. - Говорить по-немецки я научился по-настоящему лишь в средней школе. Мой отец работал сначала на железной дороге, потом в полиции и, наконец, в военной прокуратуре при главном штабе в Лемберге. Там он отвечал за содержание арестованных военнослужащих. Я появился на свет в 1864 году, был вторым ребенком. Можешь вообразить, какое v меня было детство; мать рожала одного младенца за другим, а отец получал всего 55 гульденов в месяц!"
Редль задумчиво раскурил сигару, затем протянул и мне изящный портсигар с серебряными инициалами А. Р. Я. Он медленно наполнил наши бокалы и продолжил: "В народной школе я учился на "отлично" по всем предметам. Поэтому понятно, почему отец так хотел дать мне высшее образование. Он мечтал, чтобы я стал военным следователем или священником. О большем он, мелкий военный чиновник, живущий только на жалованье и не имеющий офицерского звания, и мечтать не мог". Редль сделал еще пару глотков и смерил меня холодным взглядом: "Однако я, как видишь, не стал ни тем ни другим... - Он тихонько рассмеялся. - Хотя я то и дело сталкиваюсь с вами - военными прокурорами, к счастью, только как эксперт. Мой дядя по материнской линии имел чин пехотного капитана и служил в гарнизоне города Чорткова. Однажды он приехал к нам на побывку и убедил отца, что для меня самой перспективной и недорогой была бы подготовка к военной карьере. Мне было 14 лет, когда я успешно сдал приемные экзамены в лембергскую кадетскую школу. Там я был самым молодым воспитанником вплоть до заветного дня присвоения чина заместителя юнкера. А потом однажды на шикарном балу в Вене меня, еще совсем молодого обер-лейтенанта, представили тогдашнему премьер-министру графу Бадсни. Он заговорил со мной по-польски, я ответил ему настолько правильно, что он принял меня за поляка. Позднее, из разговора с начальником Генштаба бароном Веком, я узнал, что премьер Бадени упомянул о старательном галицийском офицере, который как будто несет в своем ранце маршальский жезл".
Авторитет и власть Редля неуклонно росли. Он умело использовал в интересах своей службы самые современные достижения криминалистики. Его тесные контакты с высокими чинами прокуратуры и уголовной полиции, и прежде всего личная дружба с генеральным прокурором доктором Моллаком, открывали перед ним широкие возможности для приобретения опыта, хотя он и не обладал специальной профессиональной подготовкой. Несколько выигранных им судебных процессов по шпионажу принесли Редлю славу крупного специалиста в этой области, Первым делом, к которому привлекли Редля еще в начале его карьеры, было следствие, связанное с разоблачением одного шпиона, которое молодой генштабист провел очень остроумно и хладнокровно. Вскоре уже нельзя было представить себе ни одного мало-мальски значительного процесса о шпионаже, в котором он бы не участвовал. Редль был автором ряда важных служебных инструкций, в том числе руководства по вербовке и проверке тайных агентов, наставлений по разоблачению шпионов внутри страны и за рубежом, добыванию разве длинных. В 1909 г. Редль, уже в чине подполковника, получает в знак признания заслуг орден Железной короны III степени. Если бы начальник генштаба не решил направить его в Прагу, то в 1909 г. он бы наверняка стал руководителем разведбюро. Год СПУСТЯ возглавлявший это бюро полковник Август фон Урбанеки Острымеч отзывался о нем так: "Редль хорошо знает своих сотрудников, да и вообще разбирается в людях. Ему также прекрасно знакомы условия службы и взаимоотношения в Генеральном штабе. Все это в сочетании с благородным образом мыслей, тактом и умелым обхождением с людьми делает его достойным не только должности начальника разведбю-ро или штаба корпуса, но даже поста начальника оперативного управления".
В связи с обострением ситуации в международной политике русская разведка запросила у Редля копии новейших планов развертывания вооруженных сил против Сербии и России. Но этих планов не имелось в распоряжении секретной службы, они хранились в оперативном управлении генштаба. Эту сложную задачу Редль решил следующим образом, За представление планов развертывания всей императорской и королевской армии он требует от русских, помимо гонорара, также информацию о шести важных русских агентах. Сделка удалась блестяще: русские агенты были разоблачены, а фотокопии документов генерального штаба, уложенный в дипкурьерский чемодан русского военного атташе, отправились в Варшаву.
Тем временем служебный рост Редля продолжался. В мае 1912 г. ему присваивают звание полковника, а в октябре 1912г., вскоре после начала Балканской войны, за заслуги перед разведбюро его повышают и переводят в Прагу на должность начальника штаба VIII армейского корпуса, хотя неофициально он остается сотрудником разведбюро. В его обязанности входит и оперативное планирование, по крайней мере на корпусном уровне, что весьма радует русских. В новой должности Редлю стало сложнее встречаться со связными иностранных разведок, поэтому большинство заданий и денежные переводы из соображений безопасности теперь пересылаются по почте. Согласившись на это, Редль допустил роковую ошибку: он упустил из виду давние австрийские традиции пер-люстрирования корреспонденции.
Возможно, разоблачение Редля было случайностью. Редль забыл (!) своевременно забрать на почте присланный ему на чужое имя конверте очередным гонораром от русской разведки. Подозрительный конверт переслали в полицию, отгула - в разиедбюро. На конверте значились дна подставных адреса русской разведки. Австрийские спецслужбы установили за почтой наблюдение. Почтовый служитель должен был подати знак, когда получатель придет за пакетом. Ловушка почти захлопнулась, когда полковник Редль в штатском явился на почту за пакетом. Полицейские замешкались с арестом, а Редль успел вскочить в такси и скрыться. Его погубило то, что при этом инциденте он выронил клочки почтовых квитанций и футляр от карманного ножа. Водитель такси, допрошенный в тот же день, запомнил название отеля, куда он отвозил своего пассажира. Полицейский инспектор попросил портье положить футляр от ножа на столике в холле так, чтобы он бросался в глаза каждому входящему. Редль попался на эту приманку; забрал футляр. Возможно, он сделал это намеренно, так как понял, что окончательное разоблачение дело ближайшего времени.
Полицейские не решились арестовать офицера такого ранга без согласия коменданта города, тот, в свою очередь, переадресовал право разбираться в этом щекотливом деле коллегам Редля. Поздним вечером 25 мая 1913г. в отель, где остановился Редль, прибыла комиссия, в которую входили заместитель начальника генерального штаба генерал-майор Хефер, начальник развед-бюро полковник фон Урбански, руководитель агентурной группы майор Ронге и старший военный прокурор Ворличек. Дверь в номер открыл сам Редль. Как раз перед этим он закончил писать прощальные письма брату и командующему корпусом. Редль сказал вошедшим: "Господа, я знаю, зачем вы пришли. Я погубил свою жизнь и прошу вас позволить мне уйти из нее". Перед смертью Редль рассказал майору Ронге о своей деятельности в качестве агента России и заверил, что работал без сообщников. Затем попросил дать ему револьвер. Члены комиссии вышли из комнаты. Прошло больше четырех часов. Выстрела никто не слышал. Обеспокоенная непредвиденной возможностью побега Редля, комиссия вернулась в комнату. Полковник Редль лежал на полу. Его висок был пробит пулей.
Генеральный штаб попытался сохранить эту историю в тайне, но уже утром 26 мая 1913г. венские газеты напечатали короткую заметку, в которой говорилось, что полковник Редль в припадке помешательства лишил себя жизни.
Однако поползли слухи о том, что самоубийство совершено не из-за психического расстройства.
